Вздох Талоса прервался хриплым смешком.
— Да, — сказал он. — Ксарл был хорошим человеком.
Октавия покачала головой в ответ на сарказм воина.
— Вы же знаете, что я имела ввиду. Он и Узас однажды спасли мне жизнь, как и вы.
Смешок пророка перерос в неудержимый хохот.
— Конечно! Хороший человек. Еретик. Предатель. Убийца. Глупец. Мой брат, хороший человек, да…
Оба смертных стояли молча, пока впервые за долгие годы Талос смеялся до слез.
В главном апотекарионе царил хаос. Медицинское святилище легиона на борту «Завета крови» больше походило на морг, нежели на операционную, будучи местом безмолвия и спокойствия — залом холодильных камер с застарелыми пятнами крови на железных столах и повисшими в стерильном воздухе воспоминаниями.
В апотекарионе «Эха проклятья» все было ровно наоборот. Вариель ходил от стола к столу среди моря израненных человеческих тел. На нем не было шлема, а его лицо не выдавало никаких эмоций. Люди и легионеры кричали и тянулись к нему. В воздухе пахло потом, жаром уходящей жизни и вонью насыщенной химикатами крови.
Сотни столов выстроились рядами во всю длину помещения, и почти все они были заняты. Многоцелевые сервиторы стаскивали трупы со столов и клали на их место еще живых.
Решетки в полу засасывали кровь, которая рекой лилась по грязной плитке.
Медицинские сервиторы и обученные хирургическим манипуляциям члены экипажа кропотливо работали. И среди всего этого шагал Вариель — забрызганный кровью дирижёр оркестра стенаний. Он задержался у одной каталки и окинул взглядом лежащее на ней изломанное тело одного из членов экипажа.
— Ты, — обратился он к стоявшему рядом медицинскому сервитору. — Этот уже мертв. Удали его глаза и зубы для последующего использования, потом сожги останки.
— Принято, — промямлил измазанный кровью раб.
Рука ухватила его за наруч доспеха.
— Вариель, — произнес Повелитель Ночи на другом столе, давясь кровью. Его хватка усилилась. — Вариель, пришей мне новые ноги и покончим с этим. Не держи меня здесь, когда нам нужно завоевывать мир!
— Тебе нужны не только новые ноги, — ответил Вариель. — А теперь убери руку.
Воин сжал руку сильнее.
— Я должен быть на Тсагуальсе. Не оставляй меня здесь!
Апотекарий взглянул сверху вниз на раненого легионера. От половины лица воина остался лишь тонкий слой крови и обгорелых тканей, обнажая череп. Одна рука была отрублена у плеча, а обе ноги ниже колен были месивом из крови, плоти и осколков керамита. Несомненно, воин ордена Генезиса почти убил его.
— Убери руку, — повторил Вариель, — мы это уже обсуждали, Мурилаш. Я не люблю, когда ко мне прикасаются.