И тут спецназовец вспомнил, как, будучи курсантом военного училища, ради двух дней увольнительной участвовал в похожих экспериментах.
«Глянь, какой изверг! Расчленяет людей для продажи, а их мозг использует в экспериментах. Если он близок к завершению проекта, его уже никто не остановит! Надо действовать немедленно!» – яркой вспышкой пронеслось в голове у Глеба…
Мы все рождаемся мокрые и голодные, и это лишь начало
Обитатели дома не раз выглядывали в окно, наблюдая за мужчиной и женщиной, которые наматывали круги вокруг колодца. Если бы стояла задача сосчитать количество оборотов, то насчитали бы не одну сотню. Хозяйка накрыла обед, обещавший перейти в ужин, а пара все кружила, изредка останавливаясь и меняя направление.
Начало смеркаться. Юра зажег керосиновый фонарь и вывесил его на столбе у ворот. Вдруг хозяин будет ехать, заметит огонь, сообразит, что что-то не так, и будет настороже.
Стемнело. Митрич так и не вернулся. Хозяйка знала, что лесник ночью не ходок, а посему сегодня не вернется. Отужинали в тишине, при свете лампы, отбрасывающей на тесаные стены увеличенные силуэты людей. Постелив Глебу в гостиной, разошлись отдыхать, и только Шайтан да косолапый продолжали изредка обмениваться позывными.
Глебу не спалось. Он в уме складывал картинку из рассказанного Натальей…
«Выходит, она всего-навсего была футляром для скрипки. А скрипочка, ой, какая серьезная. Неспроста у Натальи ангелочки в голове появились. Чувствуется рука мастера. Слухи об экспериментах с мозгами подтверждаются. Хоть у нее с головой не все в порядке, все же она, пусть не сразу, но вспомнила место встреч с главным фигурантом – Ильей. Важно самому не облучиться и не встретиться с ангелочками. Черт, даже не знаю, чем можно защититься, кроме как банальной железной каской… Но откладывать операцию нельзя. Может не остаться свидетелей. Значит, моя задача – струнки «скрипочке» проредить, а лучше пообрывать вовсе».
Уснуть ему так и не удалось. Дикий рев, раздавшийся над ночным лесом, оповестил о том, что шатун вышел на тропу войны. Ворота отчаянно скрипели, а Шайтан заливался яростным лаем. Петровна, Юра и Глеб выскочили на крыльцо. В слабом свете лампы было видно, что зверюга разошелся не на шутку и силился поддеть ворота снизу. О том, что их будут пытаться снять с петель, лесник в свое время не подумал. А зря. Одна петля таки соскочила, и в образовавшейся щели показалась медвежья морда.
– Юра, давай ружье! Заряжай крупной картечью, а лучше пулей! Возьми фонарь и иди за мной! – командовал Глеб.
Медведь убрал морду и снова взялся раскачивать и дергать ворота, тем самым не оставив выбора защитникам крепости. Учуяв человеческий дух на расстоянии вытянутой лапы, зверь поддернул створку и окончательно сорвал ее с петель. Проход во двор был свободен. Он взревел, обнажив пожелтевшие зубы, и бросился на людей. Грянуло два выстрела, и медведь, оседая, замотал головой, как спьяну, а затем, качаясь, вновь устремился к людям. После грома ружейных выстрелов «макар» в руках у Глеба жалко защелкал лопающимися воздушными шариками. Выпущенная обойма только раздразнила медведя, но все же заставила перенаправить внимание на фонарь и держащего его человека. Дистанция между зверем и Юрой была критической.