– Молчи, – севшим голосом сказала Ирина. – Только молчи. Я сейчас Георгия позову.
– Если человек знает, что нужно делать, но не делает, он кто после этого? Свинство это…
– Молчи, – прошептала Ирина. – Вообще молчи.
Борис то и дело оглядывался на сестер и в конце концов не выдержал. Происходившее смутно его беспокоило.
– Вы вот тоже дергаетесь, – констатировал Георгий. – Не я один…
– Саша что-то задумала. – Борис встал и пошел к «своим девочкам».
И Георгий встал и пошел к «своим девочкам».
Саша вырвалась из сестриных цепких рук, и теперь в темноте парка девочки стояли друг напротив друга, как Пушкин и Дантес на дуэли.
На расстоянии метров пяти Борис отчетливо услышал, как Саша негромко произнесла фразу на языке койсанской семьи – лекция о лабиальных кликсах не прошла даром.
Георгий нахмурился и остановился.
– Что? – спросил Борис.
– Всё, – не своим голосом сказал Георгий, но не ему, а куда-то в пространство. – Ирина, ты хотя бы молчи.
– Да куда ж я ее одну отпущу, дуру? – Ирина усмехнулась с неопределенным выражением лица.
– Молчи, Ирка, – попросила Саша. – Пожалуйста.
Ирина подошла к Саше, обняла ее за шею и, глядя ей прямо в глаза, повторила фразу, красивую, короткую, каждое слово которой заканчивалось протяжной гласной.
И они рядом, не торопясь, будто на прогулке по берегу озера, пошли к серому кольцу.
– Только не плачь, – сказала Ирина Георгию, проходя мимо, а Саша молча взяла Бориса за руку и тут же отпустила.
Георгий потрясенно покачал головой, поднял руку к лицу, провел по глазам. Рядом материализовались Димон и Димыч.
– Что они собираются делать? – спросил ничего не понимающий Борис. – Что происходит?
– Они будут разговаривать со смертью. – Георгий смотрел в спину уходящим сестрам так, как будто пытался остановить их взглядом. – Убалтывать ее. Уговаривать. Живые не могут поговорить, а мертвые – да. Саша до этого додумалась.
– Но они же живые, – не понял Борис.
– Уже нет… Смотрите.
Саша и Ирина беспрепятственно приблизились к кольцу сидящих, и в кольце образовался проход. Они прошли, проход сомкнулся.
– Всем молчать, – ровно произнесла Саша откуда-то от памятника. – Чтобы ни звука, ни шороха. Хотя бы полчаса.
От костров раздался недоуменный гул. Даже те, кто молчал до этого, пытаясь осознать происходящее, теперь заговорили взволнованно.
– Люди, – сказал Георгий. – Мы вас просим помолчать. Ничего не говорите, должна быть полная тишина. Говорить будут только они, эти девушки.
– Что нам от ваших разговоров?! – крикнул кто-то.
– Мы попробуем спасти ваших детей.
– Разговорами? – съязвили тем же голосом.