– Но ты… предатель…
– Мы войдем в историю иначе. Нас будут славить как героев этой войны, провозвестников новой эры понимания и веры.
Ультрадесантник издал булькающий звук, который вполне мог быть презрительным смехом.
– Ты… глупый юнец, – произнес он. – Ты еще познаешь… безумие… своих поступков.
– Позволь показать тебе, чего можно достичь истинной верой, благородный отпрыск Ультрамара, – ощерился Мардук. Он подался вперед и положил руку на грудь Ультрадесантника. Умирающий легионер вздрогнул. – Позволь показать тебе могущество богов, которых ты отрицаешь.
– Что это? – прошипел Буриас. Казалось, он не в силах оторвать глаз.
– Я могу тебе доверять, брат?
– Конечно. Всегда.
– Тогда помолчи, – сказал Мардук и закрыл глаза.
Во мраке под веками начали корчиться бесформенные существа. Среди них он ощутил присутствие своего второго, подлинного наставника. Тот пробивался вперед, и остальные расступались перед ним. Он почувствовал, как сущность разрастается, напирая на границы мироздания. Она жаждала стать реальной.
«Скоро», – пообещал Мардук.
Он глубоко вдохнул, обратив свою концентрацию вовнутрь. Не-реальность раскрылась, будто цветок, и разумная тьма заговорила с ним.
Ей было известно, чего он хочет. Она начала нашептывать ему, тысяча голосов сливалась в единый вкрадчивый монолог. Он звучал прямо у него в голове, непостижимые буквы и слоги впивались в мозг, словно нанося порезы.
Feal’shneth’doth’khaerne’drak’shal’roth.
Мардук открыл глаза. Ультрадесантник слепо глядел на него, расфокусированный взгляд выражал незамутненный ужас. Даже притупленный разум воина ощущал, что что-то происходит.
– Feal’shneth’doth’khaerne’drak’shal’roth, – пропел Мардук.
Электрический зуд пополз под броней, под субдермальными пучками волокон и кабелями механической мускулатуры, под черным панцирем, который сросся с его плотью в единое целое. Глаза зачесались изнутри. Внутри черепа скреблись нематериальные отростки.
Dol’atha’lin’korohk’bha’naeth’la’kor.
– Что это? – зашипел Буриас, озираясь в сгущающемся мраке. – Откуда он исходит?
Мардук не обратил на него внимания.
– Dol’atha’lin’korohk’bha’naeth’la’kor, – сказал он. Как только Мардук начал произносить слова, то почувствовал их скрытую силу. От них щипало и покалывало губы. На языке ощущалось едкое жжение.
Но это работало.
Ультрадесантник с тихим стоном задрожал. Он задергался на палубе, мотая головой из стороны в сторону. Глаза закатились, остались видны лишь налитые кровью белки.
Raeth’ma’goerdh’mek’koeth.
Буриас замолчал. Мардук был ему за это благодарен.