— Ну, тогда пойдем, нечего рассаживаться, — сказал он, и я чуть не заплакал от облегчения.
Перед нами была лестница, обледенелые ступеньки которой покрывал слой снега. Ноги дрожали. От книжного магазина до зоопарка мы тащили генератор на импровизированных санках: пропустили веревки через железные трубы генератора и водрузили его на несколько ламинированных рекламных постеров; каждые пять–десять метров приходилось останавливаться и решать, как преодолеть очередное препятствие.
Очень осторожно мы подкатили генератор к самому краю верхней ступеньки. Не хватало еще, чтобы он сорвался вниз и разбился, поставив крест на наших усилиях. Я страховал генератор, а Калеб на несколько метров отошел от лестницы и, действуя руками и ботинками, проделал довольно глубокую канаву в снегу — по бокам выросли два приличных холма из снега, пепла и мусора.
— Я буду держать и понемногу выпускать веревку, а ты страхуй на том конце, — сказал он.
Я посмотрел на подготовленный Калебом «окоп» и кивнул.
— Должно сработать.
Генератор покачивался на краю «санок». Калеб сел и уперся вытянутыми ногами в стену «окопа», веревка сразу же натянулась; я немного отступил от края лестницы. Медленно–медленно, буквально по сантиметру мы стали отпускать веревку — генератор сдвинулся, тут Калеб резковато, будто поводья, дернул ее, и генератор устремился вниз с огромной скоростью. Скользящая веревка через перчатки обожгла руки, но уже через мгновение нам удалось вернуть контроль над ситуацией, и генератор не спеша пополз по ступенькам. Когда натяжение исчезло, я отпустил веревку и посветил вниз фонариком — все было в порядке.
Подошел Калеб. Я надеялся, что мы успели. Очень осторожно мы пошли вниз по скользкой лестнице. У меня дрожали от напряжения ноги и руки, виски пульсировали болью и в голове звучал только один вопрос: «А если?»
32
Мы сразу же подключили генератор и помогли Рейчел поднять уколотого снотворным барса на стол под рентген–аппаратом. Подготовительные мероприятия и сама процедура заняли около часа, потом Рейчел наложила ему на заднюю ногу шину и мы перенесли его в послеоперационную комнату.
Теперь можно было пойти в арсенал и наконец–то поговорить. Мы успели рассмотреть друг друга, составить первое представление и изменить его — так всегда происходит, когда встречаются и притираются незнакомцы. Конечно, я понятия не имел, что каждый думал о других: да и зачем оно мне было нужно? Мы все оказались в непривычных условиях. Как бы эти трое отнеслись ко мне, встреться мы в лагере ООН? Я, помнится, боялся, что рано или поздно мы с ребятами — Анной, Мини и Дейвом — устанем друг от друга. А уж как в будущем сложатся мои отношения с новыми друзьями, и подавно никто не знает: ведь совершенно непонятно, когда мы доберемся до безопасного места, сколько времени проведем рядом — может, несколько дней, а может, несколько недель. Что бы сказали Анна, Дейв и Мини, когда бы мне пришло время уезжать домой? Пережила бы наша дружба все испытания?