Автобус плывет по желтому морю песка. На высокой ноте гудит мотор. Уже не барханы кругом -- слева и справа поднялись дюны, огромные, как пирамиды. Дорога петляет между ними. Перед глазами расплываются красные круги, в ушах -- тягучий звон...
Вика стоит в Хелуанском комбинате с одноклассниками перед распахнутой пастью доменной пени, затаив дыхание, закрыв лицо от нестерпимого жара. Идет по цеху улыбчивый разносчик воды с запотевшим стеклянным пузырем на груди. За стеклом плещется вода. Разносчик снимает с серебряного носика стакан: "Пожалуйста, мадемуазель, пейте сколько хотите". Вика подносит стакан к губам. Но стакан пуст...
-- Вода-а! Вода-а!! -- кричит Витька, вскакивая с места. Он указывает вперед.
Вика с трудом открывает глаза. Никакой воды впереди нет.
-- Я же вижу! -- кричит Витька. -- Я же вижу, неужели вы не видите?
Вика опять закрывает глаза. Она полчаса назад тоже заметила на горизонте голубую полоску. Это миражи, она уже видела их в Аравийской пустыне у Красного моря. Чем больше хочется пить, тем чаще мелькает впереди вода или пальмы. Лучше закрыть глаза...
В пустыне колодцы имеют имена. Имена колодцев вкусны и прохладны, как плеск воды: Бир-Сахра, Бир-Мисаха, Бир-эль-Басур. А родничок за марфинской околицей назывался Марфины слезы.
Вика тянется губами к ручейку. У нее заранее немеют зубы от студеной воды. Но вода уходит из-под губ. Вика наклоняется ниже -- и родничок пересыхает, а земля, только что бывшая дном, трескается от зноя...
-- Валентина Васильевна! Романайте плохо!
Данута Романайте, литовка из Вильнюса, сползает с сиденья. Она всегда плохо переносила жару.
Валентина Васильевна трясет ее за плечо, и золотистая головка Даны безжизненно качается.
Опять танки. Автобус останавливается. Взрослый выскакивает, что-то объясняет арабскому офицеру. Тот отстегивает от пояса флягу, укутанную войлоком.
Валентина Васильевна брызгает водой Данке в лицо. Та приоткрывает тусклые глаза.
-- Пить, -- жалобно бормочет она. -- Дайте, пожалуйста, пить...
Но отпить можно только глоток, иначе всем не хватит. Валентина Васильевна протягивает флягу Пустовойту. Саша жадно смотрит на воду. И хрипло говорит:
-- Я не хочу. Честное слово. Пусть она... пьет...
Вика отрицательно трясет головой, не в силах оторвать взгляд от фляги. Все отказываются от воды. Свою долю пьет только Матрешкин. Светка протягивает было руку, но вдруг отворачивается.
Данка пьет большими глотками, вода стекает по уголкам ее губ.
Это тоже война? Зачем воюют люди, когда так хочется пить? -- Пальмы, -неуверенно говорит Саша.