— Ну как вам нравится? — живо спросил он меня в левое ухо. — В народе...
— В народе, — окончила она в мое правое ухо, — это произвело поразительное, поражающее впечатление!
Мне хотелось ответить искренне, что и на меня стихи эти производят поражающее впечатление, но, пользуясь тем, что они продолжали перебивать друг друга, дополняя на каждой фразе один другого, я благополучно избавился от необходимости дать ответ.
Перескочив на что-то новое, они уже сами забыли через минуту, что я им ничего не ответил, или вообразили, что я вполне согласился с их обоюдными собственными похвалами своим стихам.
Почувствовав сильное разочарование в знаменитом писателе и его супруге и определив их, к своему собственному недоумению, как отчаянных болтунов, я захотел поскорее уйти от этой супружеской четы. Мне нужно было в тот же вечер увидеться с заведующим нашей женевской типографией эмигрантом Гольденбергом. Вынув свой кошелек, я раскрыл его, чтобы достать на бумажке адрес его квартиры, и кучка золотых двадцатифранковых монет засверкала в нем.
— Сколько у вас денег! — воскликнул он.
— Сколько денег! — воскликнула она.
— Около шестисот франков! — отвечал я.
— Вам не нужно будет сразу такой суммы, — начал он.
— Да, вам не нужно будет такой суммы! — перебила она.
— А у нас как раз...
— А у нас как раз на две недели недохват. Дайте нам в долг...
— Дайте нам в долг, — перебила она, — только на две недели, пятьсот франков. Мы непременно, непременно возвратим вам ровно через две недели.
— Да, да! Непременно ровно через две недели! — повторил он. — Как раз к этому времени нам вышлют наши деньги! Мы очень точны на этот счет.
— С удовольствием, — ответил я, вынимая желаемую ими сумму.
Он с живостью взял их у меня, а она у него и, вскочив, заперла в шкафике напротив нас.
— Спасибо вам! Спасибо вам! — говорил он, пожимая мне руки.
— Спасибо вам! Спасибо вам! — повторила она, возвратившись на свое место и тоже пожимая мне руки с другой стороны.
— Так непременно, непременно возвратим вам ровно через две недели...
— Ровно, ровно через две недели! — повторила она. — Все, все сразу отдадим тогда. Мы очень точны.
В этот самый момент без обычного заграничного стука в дверь к нам в комнату вошел невысокого роста крепкий шатен лет тридцати пяти с интеллигентными чертами лица и умными наблюдательными глазами.
— А вот и Ткачев! — воскликнула моя собеседница, сидевшая справа.
— А вот и Ткачев! — повторил мой собеседник слева, указывая рукою на вошедшего.
Я встал в полном изумлении и пожал протянутую мне Ткачевым руку.