— Откуда я знаю, что вы там написали и как вы сумеете потом это прочитать. Не верю!
— В таком случае я буду вынужден констатировать отказ от подписи протокола допроса и задокументировать этот отказ.
— Пожалуйста.
Он, вконец рассерженный, написал что-то в самом конце и встал.
— Теперь, рядовой, выйдите из моей палатки и поверните налево.
— Налево я умею, товарищ майор…
— Третья палатка по счету. Там вас ждет следователь ФСБ. Он будет разговаривать иначе.
— До свидания, — сказал я, развернулся, как новобранец на плацу, и вышел строевым шагом, намеренно громко ступая по деревянному настилу палатки. Все строго по уставу…
Терять мне, собственно говоря, нечего было, как и приобретать. Ничего не смогут они доказать, несмотря на все показания прапорщика Василенко. Против его показаний стоят показания пяти человек. Меня об этом уже предупреждали. Но нервы постараются потрепать, в надежде, что я, измученный, соглашусь на все. Однако нервы у меня железные и выносливость лошадиная. Я сам в состоянии с десяток следаков замучить. Жалко только, что этот в карты не играет. А то моя задача существенно бы упростилась.
Теперь вот с ФСБ познакомлюсь. Правда, это не кажется чем-то страшным. Фээсбэшники будут заниматься не комплектами офицерского обмундирования — они так мелко не плавают. Больше меня обвинить не в чем. И что мне ФСБ? Не вижу причины для опасений…
* * *
Где правая сторона, а где левая — я с детства, кажется, знаю. Считать до трех тоже с детства умею, хотя майор Растопчин и не поверил этому — выглянул из своей палатки, желая проследить, куда я пойду. Это у него по инерции. Как сразу начал не верить, так и продолжает. Не гибкий человек.
Из фээсбэшной палатки доносилась негромкая приятная музыка. Культурно стараются жить господа следаки и дознаватели. Я постучал по металлической стойке, окаймляющей входной полог, и заглянул в тамбур. Там оказался скучающий сержант Львов. Зевал так, что челюсть того и гляди рисковал вывихнуть. Сержанта тоже можно понять. После скудной еды и активного курения его разморило, как после хорошей бани с последующей жуткой пьянкой.
— Привет.
— Давно не виделись… Садись, я уже ухожу.
Я сел и с наслаждением вытянул ноги. Хотелось бы вообще прилечь и элементарно выспаться, но здесь было абсолютно негде — всего одна стандартная армейская табуретка. Однако даже сидя отдохнуть мне не дали. Через десяток секунд резко раздвинулся полог и выглянул лейтенант чуть постарше меня. Протянул Львову бумажку. Мне показалось, что это направление на реабилитацию. Такое же мне выписывал военврач. Теперь на бумажке Львова красовалась в левом верхнем углу какая-то сделанная наискосок резолюция.