– …Работают на кордоне, иногда трясут обозы и караваны в глубине провинции. Бывают в предгорье, контактируют с троллями. Сбывают им кое-что из награбленного. Эльф вышел на них два октана назад, предложил золото в обмен на помощь. Последить кое за кем и отыскать нескольких человек. Когда шустрилы решили кинуть эльфа, тот убил двоих и пригрозил остальным. Грут знает эльфа хорошо, он слушает его во всем. С помощью шайки Грута эльф удерживал в повиновении людей Бербяна.
Рустам пересказывал добытые у шустрил сведения. Он и Федор со Степаном уже закончили с ними, только я слегка подзадержался. Рабират был более многословен.
Сейчас мы обменивались сведениями и заодно приводили их в порядок. Пока было много сумбуру и загадок.
– А что Грут рассказал?
– Поведал историю любви к прекрасной эльфийке и о том, как его захомутал ее брат, именуемый Рейнс. И стал он шестерить на него.
– Несчастная любовь? Кстати, эльфийки так красивы? Как в сказках?
– Не знаю. Любовь зла. Судя по эльфу, ничего в них такого нет.
– Что еще?
– Рассказал, за кем следили, кого искали, кого хватали. Оказывается, Рабират не единственный пленник. Были еще двое. Один сбежал, но его настигли и убили. Второй покончил с собой.
– Сбежавший – человек Баона. Но вот за каким он эльфу? И вообще, что здесь делает нелюдь, которая вроде бы, по слухам, сидит в своих лесах, горах и где-то еще и к людям не лезет?
– Да хрен его знает! Шустрилы – исполнители, их впрягли втемную. Рабират, как ты говоришь, тоже не шибко знающий. Только эльф знает все. Или почти все. Так что пришло время разбудить нашего спящего некрасавца!
Рустам и Федор выразительно посмотрели на меня, а Степан решительно впечатал кулак в ладонь: мол, допросим как надо.
Возразить тут нечего, я кивнул и хлопнул ладонью по ноге.
– Ну, пришло, так пришло.
8
Сергей Штурмин. То, чего не может быть
С детства не любил сказки. Всяких там гномов, леших, домовых, колдунов на дух не переносил. И фэнтези никогда не читал. Даже популярный в детстве цикл о Гарри Поттере не заинтересовал. Ну не мое это было. Совсем.
Моей страстью было настоящее, будущее. Техника, компьютеры, интернет, но особенно – оружие. Все мысли, стремления – все в будущем. И в Комитете я больше был ориентирован на современность, ну пусть даже некоторое прошлое, XIX–XX века.
Так что перед разговором с пленным эльфом чувствовал я себя, мягко говоря, странно. Достоверно известно, что никакой нечисти нет и быть не может. Не функциональна она, нереальна с точки зрения существования. Нет такого фенотипа, он просто нежизнеспособен.