А осколки разрывных бомб выкашивали тех, кто еще стоял на ногах.
Большое войско короля начало погибать, так и не дойдя до врага каких-то сорок-пятьдесят шагов. Погибать страшно, без шанса ответить ударом на удар. И без шансов выжить.
Конница больше не рвалась вперед. Обезумевшие лошади уносили седоков в стороны, выбрасывали их из седел, топтали упавших.
Некоторые из всадников, кому пока везло, все же пытались пробиться к строю хордингов, но счастливчики вылетали из седел, получив один-два, а иногда и три болта в грудь и живот.
Всякое управление боем рассыпалось, десятники и сотники гибли вместе со всеми. Командиры отрядов безуспешно выкрикивали команды и грозили кулаками сигнальщикам. Ни отчаянного рева горнов и дудок, ни мельтешения вымпелов и бунчуков никто не видел и не слышал. Здесь, на этом поле, каждый из королевского войска умирал сам по себе. Ибо просить помощи было не у кого. Рядом корчился от боли и страданий другой воин. А те, кому повезло, быстро бежали в тыл, к кургану, что пестрел стягами.
Слепая, рожденная в момент отчаяния вера в короля, в спасение с его помощью, гнала уцелевших туда. Молодые и зрелые воины и даже гордые дворяне – все спешили к кургану. По пути топча собратьев по несчастью, сбивая с ног ослабевших и раненых, бросая топоры и мечи, срывая на ходу доспехи и шлемы, отбрасывая в сторону щиты.
Их сопровождал и подгонял непрерывный гул за спиной. Крики раненых и умирающих, сжигаемых заживо, захлебывающихся собственной кровью. Это был конец королевского войска и самого королевства.
Вряд ли кто на поле сейчас думал об этом, вряд ли кто размышлял о судьбе страны. Но будущее Догеласте отчетливо просматривалось именно здесь, на месте гибели самой большой армии доминингов.
Граф Ибриц видел все. И безуспешный бросок конницы, и новые залпы хордингов, под которыми погибал цвет дворянства королевства. И рассыпающийся строй пехоты, охваченный паникой от простого воина до командира отряда.
Видел даже, как барон Убравар рухнул с коня, получив большую стрелу в голову. Как сгинул в круговерти смерти на правом фланге барон Выпанс. Не видел графа Омулата, но его участь вряд ли была лучше, чем у командиров отрядов левого и правого крыла.
Лучники, успевшие пару раз растянуть тетивы, были сметены отступающими. Долетели ли их стрелы до хордингов? Если и долетели, то не причинили даже минимального вреда.
Больше в распоряжении Ибрица сил не было. Только отряд личной стражи – полтора десятка вассалов да два десятка сигнальщиков, гонцов и слуг.
Надо было выходить из боя, отступать к кургану, а потом и к Комгару. Надо было пытаться спасти хоть что-то. Спасти короля…