Размышляя о новой петле семейной хроники, я прокралась в свою комнату, включила свет и, войдя, замерла на пороге, словно замороженная. И даже не сразу смогла определить, что там так катастрофично изменилось, поскольку увидеть такое я не ожидала даже в самых неординарных предположениях. Что угодно могло случиться: и развод родителей, и гибель кого-то из семьи, и отставка папы, но это…
Рядом с письменным столом стояла детская кроватка. То есть, кроватка для малыша, с высокими решетками, бампером в персиковый рисунок и нависшей над обитателем каруселькой.
Протерев глаза и взяв себя в руки, я заглянула внутрь.
В кроватке спал туго спеленатый младенец. Совсем маленький, наверное, новорожденный. Обалдеть.
Я села на кровать и попыталась собрать в кучу разбежавшиеся мысли. Не получилось. Механически нащупала под кроватью спрятанный рюкзак и вытащила. Это оказался рюкзак Дениса. Засунула обратно. На кровати аккуратными стопочками пристроились пеленки, распашонки, чепчики и прочее детское барахлишко. Рядом на полу лежала надорванная упаковка одноразовых подгузников. По всему выходит: этот младенец теперь здесь живет. А я?
Успев подумать про конец моральных страданий и перебрав пару вариантов, куда бы отправиться на постоянное жительство, я распахнула дверцы шкафа. Моя одежда была на месте, так, как я ее оставила. Обрадовавшись, я торопливо сняла костюм космической бродяги и вообще все, что на мне было, и переоделась в домашние шорты с футболкой. Меня не выселили. Точно, на полках стоят мои книги и учебники вперемежку с моими же детскими игрушками. Уже легче.
Додумывать дальше я отправилась на кухню, чтобы не тревожить детский сон иллюминацией.
Да и чая захотелось горяченького.
А что? Маме всего сорок, почему бы и нет… Мы повырастали, дома появляемся редко, может быть, родителей одолел «синдром опустевшего гнезда»? Как странно все-таки воспринимается появление в семье еще одного ребенка — как сокрушение казавшейся надежной опоры, потрясение первооснов! Ничего, переживем. Если я за десять месяцев отсутствия стала в этом доме чужой, смогу прожить и в одиночку. На Острове, например, — там у меня и домик есть… От этой мысли стало грустно. Дело ведь не в доме, а в семье, близких людях, которые часть мира, благополучного и вечного, и не просто часть, а фундамент. Из моего мира и так была выбита одна свая — отец; мир, как бы я ни избегала думать об этом, пошатнулся.
Пока я готовила чай, в кухню заглянула незнакомая растрепанная девушка в ночной рубашке и окинула меня таким мрачным взглядом, что чайник в моей руке дернулся, и горячая струйка воды пролилась на тапок. Не сказав ни слова, девушка отшатнулась от двери и пошла дальше. Час от часу не легче. И кто это может быть? Едва ли знакомая, приехавшая отдохнуть на море: не сезон нынче, а судя по красным глазам и помятому лицу, она тут не отдыхает.