Мальчик сопел мне в спину.
— Эльвина…
И тут я начала различать очертания кустов и грядок…
Наверное, Эльвина — это название маленького, но очень вредного торнадо.
Ой, нет, это же Эля.
— За что она их так?
— Сказала, что не позволит нам есть генномодифицированные продукты.
М-да.
Руки сами потянулись к покалеченным травкам. Вот черт. Еще один Дарх на мою голову. Как же обидно и тоже страшно: ведь это меня саму, только совершенно беззащитную, рвали и топтали…
Я знала, что могу срастить сломанные стебельки и ветки, и даже приживить оборванные плоды, но стоит ли это делать?
— А вы что?
Мальчик присел на корточки рядом со мной.
— Мы все вкопали обратно. Выбрасывать ничего не стали: думали, ты придешь и приделаешь.
Я стала приделывать. Даже если покушение повторится, не в моих силах оставлять свои творения в таком виде. Мне тогда ясно казалось, что они страдают от боли и унижения, и если я лишу их своей заботы, то случится что-то очень плохое.
Мальчик так и сидел, неотрывно следя за моими руками, и это не позволяло отвлечься, чтобы успокоиться и подумать об Оуэне Брюсе.
Едва рассвело, пришла расстроенная Валя.
— Привет, Ась. Вот что эта дура натворила. Ты сможешь исправить?
— Натворила я. А она разрушила. Пытаюсь.
Валя села прямо на землю.
— Не сердись. Я ее за волосы оттаскала.
— И что? Она обещала, что больше не будет?
— Нет, но… Эрик теперь сторожит. А я ей сказала, что еще раз — и сообщу Тиму. Он вмиг вернет ее туда, откуда взял.
— Эльвина — моя двоюродная сестра, — торопливо заговорил Эрик. — Если Тим узнает, то выгонит ее навсегда, а значит, и меня сюда больше не привезет. Не говори ему, ладно?
— Да ты тут при чем? — отмахнулась от мальчика Валя. — Думаешь, ради тебя одного портал не сделают? Брось.
Эрик шумно вдохнул носом и с тихим упрямством спросил:
— А если нет?
— Да за одними тоже ездят, — нетерпеливо обнадежила Валя. — Я о другом беспокоюсь… Эрик, иди поспи!
У мальчика, действительно, сами собой закрывались глаза, и она удачно использовала это, чтобы его спровадить. О чем-то ей не хотелось говорить при нем.
Однако Эрик отличался упрямством, абсолютно нормальным для всех островитян: он не двинулся с места и не свел угрюмого взгляда с оставшегося фронта работ. Поэтому я пообещала:
— Не скажу. Я сама с твоей сестрой разберусь. По-своему.
В этот момент мне пришли на память замечательные зеленые фурункулы, образовавшиеся на юных телах соседок по комнате в детском лагере. Хотя воспоминания эти крайне неприятны, сейчас я готова была повторить тот подвиг.
Угроза, основанная на четком представлении, как ее воплотить, звучит очень убедительно, и Эрик успокоился.