— Нет, голубушка! — Константин сейчас похож на мифического Перуна, он вот-вот начнет метать молнии. — У других в твоем возрасте — дом, семья, двое детей — как минимум, перспективы. А у тебя — ни шиша! У тебя…
Он осекается, потому что тетушка бросает на него выразительный взгляд.
Он потухает:
— И вообще! Ноги моей здесь больше не будет.
Круто развернувшись на пятках, он уходит.
«Да, теперь я его точно не увижу больше!»
Однако я весьма заблуждаюсь. Константин показывается вновь. Он бледен, глаза его горят.
В сердце мне слегка веет холодок:
«Неужели не все еще сказал?»
Константин молчит. Он подходит к столу, погружает указательный палец глубоко в торт, в самую середину, выковыривает кусок бисквита, съедает его, слегка испачкав щеки кремом, и тогда уходит. Теперь уж точно.
Громко хлопает дверь. Так громко, что у нас на кухне жалобно дребезжат стекла и звякают крышки на кастрюлях.
Через минуту тетушка укоряет меня:
— Ну, зачем ты так? Не могла помягче? Сказала бы, что подумаешь, что требуется время… Он видела какой пришел! А какой ушел…
Мне грустно:
— Какой пришел, такой и ушел.
Тетя Оля садится напротив:
— И напрасно ты его гонишь.
— Я его не гоню.
— Гонишь, я вижу.
— Просто я за ним не иду. И за него — не выхожу. Не считаю возможным. Ты же видишь, какой он! Его болтает, как маятник. Я не могу строить дом, быт, свое благополучие на маятнике. Влево-вправо, влево-вправо, в прихожую — на кухню, пальцем в торт… — я вскакиваю со стула (кажется, сорвалась!). — Извини, тетя! Я устала. Сегодня был трудный день. Поход в издательство. Ты же знаешь, как это изматывает. Да и вообще…
У меня сейчас такое ощущение, будто все то «вообще» было вовсе и не со мной.
Тетушка некоторое время молчит. Кладет мне на тарелку отбивную, гарнир.
Вздыхает, украдкой поглядывает на меня. Все-таки решается продолжить этот разговор:
— Ты подумай, Аленка, еще хотя бы ночь. Может, надумаешь. Он же парень — ничего. Ну подвижный пока. Потому что молодой. Не совсем нашел себя. А со временем остепенится, потяжелеет. Кончится болтанка. Присмотрись-ка к нему повнимательнее. Который уж год за тобой ходит. Есть в нем и хорошие черты.
«И эти вихры! Рядом со мной на подушке?»
— Присмотрелась уже, тетя. Было время.
— И что? Нет? — в ее глазах еще не погасла надежда.
Я не испытываю сомнений:
— Нет, тетя.
— Ну как знаешь! — она вздыхает. — Я по молодости тоже переборчивая была: это не нравилось, то — не терпела. Сказочного красавца ждала, героя на белом коне — с медалями и саблей… Но вокруг все не героические личности терлись. Меня завмаг едва с работы не гнал. Ухажеры мои надоели — у прилавка не протолкнуться. А с годами все меньше и меньше было ухажеров. Отцвела красавица. И время свое упустила. Замуж за старого выходила, за плешивого. Уж не по любви. Молодые не брали. А Луке я нужна была…