Сбрасываем скорость. Проехав немного извилистой проселочной дорогой, Саша останавливает машину у больших круглых камней — за тысячи лет они обкатаны морем, ветрами и льдами.
Выходим из машины, хлопаем дверцами.
Так тихо вокруг! Едва-едва слышно море. Ветра почти нет. В ясном небе мириады звезд и яркий месяц.
— Я так хочу поближе к воде, — говорю я.
— В чем же дело? — и Саша берет меня за руку.
Но я показываю ему глазами на свои лакированные туфельки.
— Не беда! — смеется Саша. — Я отнесу вас.
— Нет, нет! — вскрикиваю я, отпрянув к машине.
Саше почему-то смешно:
— Хорошо, есть другой вариант. Но вы на него тоже вряд ли согласитесь.
— Какой? — мое сердце почему-то вздрагивает.
— Кроссовки. Мои кроссовки…
Теперь и мне смешно:
— Но ваша нога в два раза больше моей!
— Ничего, никто не увидит. Вы же не пойдете в моих кроссовках к подругам.
Саша открывает багажник и некоторое время разыскивает в нем кроссовки.
Я стою у машины и с наслаждением вдыхаю свежий морской воздух.
По радио после очередного выпуска новостей опять играет музыка. С первых же аккордов я узнаю ее — чарующую. С детства она мне нравится. Это — «Бахиана» Вила-Лобоса.
Удивительно, всегда, когда ее слышу, я представляю одну и ту же картину: ночь, берег моря, ясное звездное небо, грустную девушку у воды… И теперь я вижу все это наяву. А грустная девушка — это я. Я гляжу на темное море — ожидаю любимого. Где-то вскрикивает чайка.
Играет музыка. Не дождусь любимого. Он — Летучий Голландец.
Наконец Саша захлопывает багажник и ставит у моих ног кроссовки. О, они великолепны! Они, можно сказать, страдают гигантизмом! С таким же успехом Саша мог положить передо мной и ласты.
Растерянность, вероятно, отображается на моем лице.
— Во всяком случае не будут ногу жать, — изрекает Саша.
Мне нравится его юмор. Смешное всегда кажется смешнее, когда произносится с серьезным выражением лица, — каждый юморист это знает.
Но и я могу быть серьезной. Снимаю туфельки. Становлюсь в кроссовки. Делаю шаг, второй… Я не иду, а протаскиваю по земле Сашину обувь. Двигаюсь по принципу ходьбы на лыжах.
— А что! Хорошо… — с некоторым сомнением говорит Саша.
Я не выдерживаю и все-таки смеюсь. Но иду и иду к морю. Меня теперь трудно остановить — разогналась. Я, и правда, бываю заводной. Но, думается, меня это только красит.
— Может, мне подталкивать кроссовки сзади? — не унимается Саша. — И вообще, по-моему, самое время переходить на «ты»…
— Ты… — говорю я сквозь смех. — Уже перешла.
В конце концов я благополучно подхожу близко к морю и сажусь на валун. К моему удивлению, он совсем не холодный. За день солнышко изрядно нагрело его. И теперь он отдает тепло мне.