Подьячий сразу же пал ниц и быстро-быстро, как рак от бредня, уполз задом в сторонку, а Михалков бухнулся на колени, три раза приложил свой лысеющий лоб к полу и только после этого поднял голову и, умильно шевеля толстыми усами как кот, держащий во рту мышь, произнес сиплой сладенькой скороговоркой:
– Не изволь, государыня, беспокоиться. Ту досадительную девку сейчас же из хором вынесут, дабы она не докучала государыне.
– Какой государыне? – удивленно спросила Марья.
– Тебе, матушка! Великий государь соизволил избрать тебя в супруги и о том по обычаю знак дал, – постельничий кивнул на шитый жемчугом платок, который Марья мяла в руках.
Марью разбудил бой колоколов на Фроловской башне. Било часомерье, устроенное сербом Лазарем, пришедшим с Афонской горы. Летописец с удивлением писал, что часник сотворен человеческой хитростью, «преизмечтано и преухищрено». С той поры миновали многие десятилетия, колеса и валы преухищренной махины износились. Давно нужно было заменить старинное часомерье, но после великой разрухи накопилось множество других неотложных дел. В Кремле привыкли, что часы на Фроловской башне изрядно забегают вперед, и сверяли время по бою часов на Ризположенских и Водяных воротах, что против тайника. Зная, что часомерье торопится, Марья заснула и вновь проснулась от громкого боя часов на Тайницкой башне. Одновременно с колокольцами башенных часов ударили в медные литавры походные боевые часы с будильником, стоявшие в опочивальне.
Башенные и походные часы отбивали разное время. На Руси сутки делили на дневные и ночные часы. Первый час дня отбивался при восходе солнца, первый час ночи начинался при закате. Количество дневных и ночных часов менялось в зависимости от времени года. Зимой, в январе, было восемь дневных часов и шестнадцать ночных, а летом, в июне, – семнадцать дневных и семь ночных. Надобно было только прибавлять и убавлять в уме дневные и ночные часы каждые две недели, следя за лунным течением, – вот и вся хитрость.
В отличие от башенных походные боевые часы и воротные часы, которые вешали на ворот платья, показывали время по счету богемскому и итальянскому. Иные часы показывали по счислению вавилонскому, другие – по иудейскому или же начинали день с полуночи, как принято латинскою церковью. Таким образом, башенные часы пробили первый час дня, возвещая восхождение солнца, а боевые походные часы немецкого дела пробили пять часов утра – обычно в это время Марья вставала в отчем доме в Коломне.
В Кремле все беспробудно спали. Громкий бой будильника не разбудил ближнюю сенную боярышню Машку Милюкову, сладко разметавшуюся на кошме на полу у постели. Стараясь не наступить на боярышню, Марья слезла с постели и подошла к часам, стоявшим на красном окне. Часы были медные, вызолоченные с фигурами. Вызолоченный слон был запряжен в телегу с медным золоченным же мужиком. На спине слона помещалась ажурная башенка с вращающимся циферблатом. Нюрнбергские часовых дел мастера придумали, чтобы с боем литавр слон поднимал хобот и медленно перебирал передними ногами. Медный мужик ни ногами, ни руками не шевелил, только праздно лежал в телеге. Всякий раз, когда золоченый слон переступал ногами, Марья вспоминала Варшаву и настоящего слона, преклонившего перед ней колени. Вот и исполнились слова, что слон встает на колени только перед царями и царицами.