— Но меня же крестил православный священник, а не католик, — пробормотал удивленный и ошарашенный Пересвет. — Я чужак для латинской церкви.
— Все мы поклоняемся Отцу Небесному, сыну Его Иисусу и Божьей Матери, и католики и православные, — с неким добрым назиданием в голосе проговорил Ансельм фон Райс. — Чужаками для веры Христовой являются язычники, вроде литовцев и жемайтов. Русь же давным-давно покончила с язычеством, заняв достойное место среди христианских государств. Русские князья испокон веку брали в жены дочерей и сестер германской знати. Вот так-то, витязь.
— Я не понимаю, отчего мои родичи отказываются вызволять меня из плена, — волнуясь, молвил Пересвет. — Тут что-то не так! В этом надо бы разобраться. Нельзя ли послать вашего гонца в Брянск, дабы разузнать все на месте, герр Ансельм?
— Что ж, витязь, я постараюсь это устроить, — сказал тевтонец, — но ты подумай над моими словами. По-моему, ты достоин лучшей доли, чем прозябать в рабстве. Я оказываю тебе покровительство, поскольку взял тебя в плен в честном поединке. Так велит мне устав ордена.
На этом беседа между Ансельмом фон Райсом и Пересветом закончилась. Перед тем как расстаться с пленником, знатный тевтонец пригласил в зал начальника местного гарнизона, которого звали Герберт фон Швайгерд. Это был уже немолодой рыцарь, заметно обрюзгший и полысевший, назначение в Рудавскую крепость стало для этого служаки понижением в карьере за какие-то прошлые грехи.
Ансельм фон Райс повелел начальнику гарнизона, уже получившему взбучку от властей ордена за побег одного из пленников, не запрещать Пересвету гулять по крепости, не запирать его на ночь и тем более не препятствовать его встречам с монахиней Гертрудой.
Герберт фон Швайгерд выслушал своего знатного гостя, выпучив от изумления глаза.
Уже на другой день после отъезда Ансельма фон Райса из Рудавского замка Пересвет случайно подслушал короткий разговор между начальником гарнизона и лекарем Карлом Уммелем. Один из помощников лекаря осматривал затянувшуюся рану на плече у Пересвета, когда за дверью комнаты совсем рядом раздались голоса Карла Уммеля и Герберта фон Швайгерда. Вернее, говорил в основном начальник гарнизона, не скрывая своего злобного раздражения, а лекарю удавалось лишь изредка вставлять краткие реплики.
— Чего вы все носитесь с этим пленным русичем! Какого черта он разгуливает по замку, как у себя дома! — злобствовал Герберт фон Швайгерд. — Молчать, когда я говорю!.. Этот русич неплохо здесь устроился, клянусь Гробом Господним! Он ест и пьет досыта, спит вдосталь на мягкой постели, имеет добротную одежду, а теперь еще и могущественного покровителя в лице Ансельма фон Райса. Этот пронырливый русич даже наложницу заимел, выбрав себе для постельных утех самую красивую из наших монахинь. Не смей меня перебивать, свинья!.. Ты слишком много о себе возомнил, лекаришка! Не забывай, твои покровители в Кенигсберге, а я тут, рядом с тобой, поэтому лучше тебе не ссориться со мной!