На этот раз Клод очень легко и просто вошел в ритм службы. По зову трубы вскакивал утром и как заведенный целый день бегал, прыгал, стрелял. В увольнительные он стал ходить охотно, не избегал походов в шумные бары и пил со всеми наравне. Не было неловкости и беспокойства, как прежде, когда ловил взгляды прохожих, с опаской смотревших на легионера. Ему стало глубоко безразлично, что о нем думают обыватели Обани.
Порой Клод наблюдал себя как бы со стороны и почти физически ощущал, как из него уходят прежние жизненные взгляды, представления. Легион делал свое дело. Клод увидел, что многие его понятия были книжные, наивные, и он безжалостно расставался с ними. Сколько споров, дискуссий велось у студентов о смысле жизни, о назначении человека, о роли личности! Сейчас все это выглядело примитивным — и его рассуждения, и доводы других, с кем спорил. Многое, что прежде было нормой жизни, теперь казалось мишурой условностей. Клод усердно выполнял команды, прыгал с парашютом, веселился в барах, поглядывая уже свысока на граждан своей страны, замотанных повседневными житейскими заботами и хлопотами. Он видел, что его товарищи живут с тем же настроением.
Так Клод перерабатывался в человека иного склада — без душевных мук, тревог, сомнений, переживаний за свои поступки. Становился тем, кого из него делали.
Однажды в увольнительной Клод познакомился с уличной проституткой Люси. Она сама подошла к нему, взяла под руку и сказала чуть хрипловатым голосом:
— Когда выдаются праздники, нужно уметь их праздновать, не правда ли, легионер?
Была она худа, темноволоса, с большими «итальянскими» глазами.
Клод пожал плечами.
— У тебя праздник, легионер, ты в отпуске. Одним словом, отель для нашей встречи как раз напротив. Зайдем?
Они вошли в узкий, как траншея, подъезд. За конторкой сидела гладко причесанная аккуратная старушка в больших круглых очках и что-то вязала из зеленой шерсти. Клод заплатил за номер, получил ключ, и они поднялись на второй этаж.
В крохотном номере стояли застланная кровать, стол и стул.
— Деньги вперед! — скомандовала Люси. — Надеюсь, ты без всяких там отклонений, легионер?
Она проворно раздевалась, не обращая на него внимания.
— Учти, никакие выдумки я не терплю. А что это ты такой застенчивый, а? Ну-ка, живо в постель!
Люси так же бойко с ним разговаривала и потом, когда Клод задремал. Лежа на спине, она курила крепкие сигареты и что-то все говорила, говорила. Он не вникал в слова, но речь ее была приятна. Как весть из другой жизни.
В следующий раз он, как на свидание, пришел на то же место, где встретил Люси. И снова они отправились в отель коротких встреч, где у входа торчала все та же старушка с пластмассовыми спицами и клубком вязания. На этот раз Клод был разговорчивее, спросил Люси, одна ли она живет в этом городе и давно ли.