— У вас прекрасный дом, мадам.
— Да. Нам он тоже нравится. И детям здесь просторно. Воздух, много зелени.
— С исчезновением месье Курне ваша жизнь, мадам, как мне кажется, не изменилась?
— Что вы имеете в виду? Ах, ну да, вы же из полиции.
— Нет, я не из полиции. Я всего лишь следователь в отставке. Видите ли, мадам, я немного знаком с вашим мужем. Весть о покушении на месье Курне застала меня далеко отсюда, но я, не мешкая, приехал в Париж. И здесь узнал другую новость — ваш супруг исчез… Вот, собственно, почему я вторгся в ваш дом, мадам. Заранее оговорюсь — если тема для вас неприятна или по каким-то личным соображениям вы не хотите ее касаться…
— Да вы слишком галантны для полицейского.
— А вы мне весьма симпатичны, мадам.
— Спасибо. Но я второй раз задаю вам тот же вопрос: что вы имели в виду, сказав, что моя жизнь не изменилась с исчезновением мужа?
— Что вы не впали в транс. Не бросились в розыски. Не потеряли чувство радости жизни. Вы не удручены. И наконец, не стеснены в средствах, не правда ли?
— Ну и что?
Мадам Курне насмешливо улыбалась. Она сидела, свободно раскинувшись в овальном кресле, забросив ногу на ногу и энергично раскачивая ногой в черном блестящем сапоге.
— Ну и что из этого, месье… пардон?
— Моран.
— Ну и что из этого, дорогой месье Моран, следователь в отставке? Должна ли я, по-вашему, рвать на себе волосы, одеться в траур и с утра до ночи молиться, стоя на коленях, о возвращении моего супруга? Скажите — должна или нет?
Жан-Поль, несколько обескураженный таким оборотом, растерянно смотрел в лукавые глаза женщины, а она с удовольствием смаковала темно-бордовый портвейн. И вдруг он все разом понял — над ним издеваются! С ним болтают для собственного развлечения, от нечего делать, заранее зная, что ничего не выболтают, ни о чем не проговорятся. И тогда старую ищейку охватил азарт — кто кого! По глазам амазонки, по ее улыбкам, репликам, по этой фразе: «Ну и что?» — он видел, читал и переводил для себя — она знает, где муж, более того — он цел и невредим. И потому-то в жизни этой роскошной женщины ничего не меняется — скачет она на своем Каскаде в прогулочные часы, дети спокойно засыпают и не видят тревожных снов. Все идет своим чередом — вот так-то, месье Моран!
— Простите, мадам, Тони — это кто?
— Тони? Садовник и конюх. Хотите его допросить? Я сейчас велю позвать.
— О нет. Не надо. Я хотел сказать другое… Скажите, вы никогда не снимались в кино? Или, может быть, играли в театре? Чувствую, у вас есть данные.
По тому, как мадам Курне смущенно улыбнулась, Жан-Поль догадался, что задел слабую струну.