– Но не с утра же до вечера?!
– Утром немного, потом вечером немного, по-разному.
– А что, и утром, и вечером тот же вид работы?
Начинаю сердиться: ну вот какая разница? Я вообще-то утром – в колледже, вечером – в школе, но это вряд ли его может интересовать? Хочется огрызнуться, но американцы обычно идут по трафарету: вот надо ему лично найти лучшее место для принятия таблетки и посоветовать пациенту, и тут хоть умри, сопротивление бесполезно, с колеи не сойдет. Поэтому приходится терпеливо объясняться:
– Нет, работа немного разная, но по сути одно и то же, – поднимаю на него опухший глаз – нет, определенно я произвожу на него какое-то феерическое впечатление, и для закрепления успеха добавляю: – И еще я езжу по домам частным образом. (Это, конечно же, о частных учениках, он же сам сказал – водить опасно, вот я и рапортую ему о своих разъездах.)
– Ну тогда… ну тогда… Вам нужно принимать эту таблетку на ночь, но не на ночь поздно вечером, а совсем на ночь. В смысле когда совсем на ночь, спать идете когда, уже точно спать – совсем.
Та-ак… Смотрю на него долгим взглядом психиатра. Зря я все-таки без рекомендации к доктору пошла. Надо было разузнать о нем что-нибудь… Пойду, у подруги поспрашиваю. Хотя и он тоже прав – сама не знаю, когда спать пойду: вроде иду уже, а зацеплюсь за компьютер, так и просижу пару часов, потом пойду, увижу шитье, пошью маленько, потом дальше иду.
– Я поняла, доктор. Я поставлю пузырек рядом с подушкой, спасибо большое.
Он обрадовался, отдал мне, наконец, рецепт, я откланялась. У двери ждала подруга, и мы пошли к регистратуре заполнять бумаги, но доктор не отправился восвояси, а прочно засеменил за нами, так что рассказать ей я ничего не смогла.
Когда подошли, мне в окошке выдали бланки, подруга с доктором стояли в двух метрах, и, как только я углубилась в бумаги, он зашептал ей на ухо:
– Слушай, а кто она?
Подруга, ее хлебом не корми, дай подурачиться, а тут дичь сама в руки идет, как шуманет на весь коридор:
– Ага, интересуемся?!
Он подскакивает, машет руками, мол, я, может, просто неправильно понял, просто уточнить!
Я, не отрываясь от бумаг, через плечо бросаю ей по-русски:
– Он у вас с приветом.
– Да ладно, до сих пор был нормальный.
С плотоядной улыбкой поворачивается к нему:
– Что вас конкретно интересует?
Ему деваться уже некуда:
– Где она работает?
– Бэлэ́й.
– Бэлэ́й?! (Форте.)
– Бэлэ́й.
– Бе-лэ́й?! (Фортиссимо.)
– Ну да.
Радостно:
– Значит, она танцует в бэлэ́й?!
– Нет!
– Как?!
– Она – бэлэй-пианист.
С возвращающимся ужасом:
– А на чем она играет? На синтезаторе?