В результате у него развилась пневмония, которая, вкупе с хроническим заболеванием горла, повлекла за собой скоропостижную смерть.
Зеркало номер 8
Мертвая точка
Пока мой любовник настойчиво стучался в различные двери, я стучалась в его широкую грудь.
Наше первое прикосновение — или, лучше сказать, взаимопроникновение — было таким интенсивным, что весь последующий месяц я ни о чем не могла помышлять кроме секса.
Стоило мне его вспомнить, как все во мне поднималось и подтекало, ноги сами по себе подгибались, и я бросалась на кожаное, податливое кресло рядом с компьютером, раскрывая файл (фото, файл, фаллос!), на котором во весь рост представал он (свежевыглаженная рубашка от «Валентино», волевой подбородок и эти сводившие меня с ума мощные складки на бежевых брюках) — а затем, усевшись поудобней на кресле, запускала руку в трусы.
То же самое говорил мне и он: только он кидал взгляд на кровать или стул в своей комнате, где я когда-то сидела — и где теперь как бы стонала и извивалась моя гибкая как змея тень — как его обуревало желание, и он немедленно тянулся к молнии брюк.
Подобная страсть вызывала у меня недоумение: для чего она была нам дана?..
И почему после неистовства первой недели, когда буквально каждый день мы «становились одним», не заботясь о предохранительных средствах (никаких болезненных признаков он не выказывал, был моногамен, весел, здоров), он вдруг начал избегать наших встреч?
Не было никаких сомнений в том, что его тянуло ко мне в этой чужой, чрезмерно практичной, проклятой стране, где людей объединяют лишь мортгидж, сидящая в печенках работа, поиск парковки, долги, и где не остается сил ни на свободу, ни на громокипящую гроздь дружеских встреч.
Молодая славянка и повидавший мир перс — что может быть красивее, чем эта эротичная, экзотичная пара?
Тем не менее, поверяя мне все свои тайны и дозволяя мне завладеть его мыслями (сколько раз он писал мне I love you, I miss you so much), он с некоторых пор начал избегать оставаться со мной один на один.
……………………………………………………………………………………
Сначала он только к этому и стремился, но поняв, что просто объятий и скоростных спусканий в машине мне недостаточно, и я хочу непременно завлечь его в дом, в себя, на кровать, предусмотрительно отстранился и все сразу стало сухим: мои простыни, его недоступный мне член, его тон в письмах ко мне.
Отказ от интеркурса приводил меня в бешенство.
Мне было неясно, чего хотели от нас силы судьбы. Зачем они преподнесли нам такую черную, такую древнюю, такую глубокую страсть, а затем развели в разные стороны?..