А пыжится так: ху-ху-ху.
Из него вытекают зеленые лужицы — измы (кстати, принесшая ему известность пьеса называется «Туалет»).
Колониализм. Империализм. Нео-колониализм. Отринув Мартина Лютера Кинга, он решил, что «Нация Ислама» и Малькольм X — это ответ. Не интеграция, а сегрегация на НАШИХ условиях, на условиях ЧЕРНЫХ людей.
Его судили за то, что он носил с собой револьвер. И стихи, подчеркнул он. Мы судим Вас за то, что у Вас было оружие. И стихи, повторил он. Стихи сами по себе тогда еще были важны.
Диана, ЛеРой. Их журнал «Плавучий медведь», выпуск за номером девять, в котором было стихотворение «Рузвельт после инаугурации» Уильяма Берроуза и «гомосексуальная пьеса» (по выраженью Дианы) ЛеРоя. Журнал рассылался по почте. Один из реципиентов «Плавучего Медведя» находился в тюрьме. Охранник, прочевший журнал, ужаснулся. Когда ЛеРой как соредактор журнала был арестован, Диана вырядилась в свое лучшее платье и поехала его вызволять.
Амири Барака и сейчас пишет стихи. Вот название из недавних: «Аллах для меня значит все». Вместо «Аллаха» я случайно увидела: «Аллен». Allen mean everything. Только Аллен имеет значение. Аллен = Аллах.
В юности ЛеРой Джонс написал письмо Аллену Гинзбергу на туалетной бумаге. «Аллен, ты действительно есть, ты настоящий?»
И получил на туалетной бумаге ответ.
В поэме «Кто взорвал Америку» Барака пишет о «четырех тысячах израильтян, успевших убраться из Всемирного Торгового Центра как раз до бомбежки». Оправдывая стихи, он обнародует речь, в которой извещает, что все упомянутые «факты» им были обнаружены в СМИ.
Что же в этом плохого? — Поэт конспектирует Интернет.
После смерти Малькольма X Амири наконец повстречал Черную Сильную женщину по имени Сильвия, которая родила ему сыновей.
Женщина и поэт. Женский живот растет у всех на виду — поэту засчитывается только то, что выходит на свет. Остальное простым глазом невидно. Вынашивание текста похоже на незаметную, но незаменимую женскую работу (штопание, варка, духовка-готовка), которая — в отличие от РАСТУЩЕГО живота — не вызывает поощрительных слов. Кто замерит жизнь стиха-эмбриона? А надо бы каждый день, как будущую мать, ставить себя на весы. Но если живот не растет, если нет весомого (взвешиваемого на весах) результата, то неважно, женщина ты или поэт, ты — spinster, старая дева, несмотря на обладание пе* или пи*.
И это в корне неверно. За полгода ты смог вырастить лишь шестьдесят строк. Но раздумия, перебежки за пивом через мертвое мокрое ночное шоссе, бессмысленное считание ворон и gif-ов (не грифов) в Инете, чашка чая, остывшая и застывшая перед выстроившимися на пластмассовом плацу клавиатуры потертыми буквами, неосуществленные телефонные жалобы, которые ты потом перегнал в прекрасные тексты, все это и есть настоящее творчество, которое никто, кроме тебя и невидимых существ (ангелов et cetera), не оценит.