- О,о! - раскрыл клюв Пятнистый Лунь, на секунду утративший положенное по должности хладнокровие. Разговоры в первых рядах смолкли. Птицы сверлили Марушу удивленными взглядами.
Не растерялся только ведущий.
- Не часто, - кивнул он, - вот уж не часто за-алетают к нам па-адобные гостьи, - его клюв преобразился благосклонной улыбкой. - А-абычно они а-астаются в других ночах. А-а тут та-акая уда-ача. Упустим ли мы ша-анс услышать птичку верхнего уровня?
Он сделал паузу.
Все замерло, застыло, заледенело в груди у Маруши. Хотелось только одного, чтобы поскорее закончилась эта затянувшаяся прелюдия. Может, зря она рискнула? Может, стоило спокойно подождать в районе пятого столика?
- Пущай читает, - милостиво кивнул жирный пеликан. Когда-то он был розовым, но сейчас его словно вываляли в цементе. В пустых дырах его глазниц притаилась изначальная тьма.
- Давай, пташка, начинай, - весело проорал стриж, глаза которого наполнял мутный туман.
Маруша осмелела.
- Итак, - ведущий покровительственно распростер крыло на маленькой птичкой. - Перед нами Ма-аруша, а-асоба, прина-адлежащая а-адному из верхних уровней птичих кла-анов. Не а-на ли ва-азвестит нам истину в па-аследней инстанции? Пра-ашу Вас, па-алнаценная ка-андидатка на роль Ка-аралевы Бала.
Такое приветствие еще больше ободрило Марушу. Птичка вылетела на свободное место, по пути взбив хохолок и пригладив перышки, чирикнула, прочищая голос, и трели полились из горла.
Сегодня тихой стылой ночью
Рвет ужас наши души в клочья.
Пьем чашу страха мы до дна
За вас, волшебница Луна,
Что шаром черепа дырявым
Сшибает кегли мутных звезд
На сумрачный туманный мост
И катится по мертвым травам.
А на четвертую зарю
Рисунок мудрой старой птицы
Взовьется в небо со страницы,
И радость теплится в груди.
А на четвертую зарю
Прорвется радугой ненастье.
Подхватит наши крылья счастье
За горизонтом впереди!
Маруша смолкла, вслушиваясь в оглушительную тишину. Лишь робко посвистывал ветер, да жалостливо скрипели прутья клетки.
"Сейчас все заорут от восторга! - внутри Маруши поднималась теплая волна победы. - Просто до них еще не дошло, что зарю можно не только ругать. Сейчас... Ну начинайте, начинайте же..."
Никакого рева не последовало. Кто-то кашлянул, кто-то ковырял пол острым коготком. В задних рядах смачно чавкали чем-то вкусным, но износоустойчивым.
- М-да, - начал распорядитель, почесав правой лапой левую. - За-а первую часть я бы не па-ажалел ка-аралевкий венок Ночи Лега-астая. Но вта-арая па-алавина просто пра-авальна. Ша-аблонисто. Безвкусно. Плоско. Э-этакий цыплячий ва-асторг, ка-аторым умиляется квочка-мамочка перед курами-са-аседками.