Желудок моментально подскочил комком к горлу, и гауптштурмфюрер СС Курт Майер, русоголовый и плечистый парень, каким по завету фюрера должны быть все немцы, непроизвольно согнулся в три погибели, содрогаясь всем телом в жесточайшем приступе рвоты. Чувство жгучего стыда полоснуло клинком по сердцу — «я сейчас как какой-нибудь француз, налопавшийся живых лягушек».
Но мысль тут же сгинула, растворился и стыд, окаченный соленой морской водой, — офицера в очередной раз вывернуло наизнанку, и желчная горечь, истекшая из пустого желудка, только добавила тошноты.
— Майн готт…
Эсэсовец с детским всхлипом отер рот рукавом и, к вящему стыду, подумал, что не к лицу истинному арийцу призывать на помощь Всевышнего. Он одернул себя — переход через Ла-Манш только начался, что впереди ждет, никому знать не дано.
— Лучше атаку «Матильд» отразить, чем в этой скорлупе плавать. Ведь так, Курт?
Сбоку раздался голос обершарфюрера Панцига — в СС всячески насаждались товарищеские отношения между офицерами и солдатами, чего не могло быть в армии, вскормленной на прусских традициях, по определению.
А потому эсэсманы, как бы подчеркивая свое особое положение, обращались либо по званию, либо по имени, и без этого холодного «герр» — то есть господин. Тем паче смешно обращаться так было сейчас, на этом облеванном и залитом соленой водой большом баркасе. Впрочем, так именовал его Майер, не в силах классифицировать данное суденышко, которому они сейчас вверили свою судьбу.
— У, вылупился, — прошипел Панциг. — Тоже мне, «морской волк»!
— Оставь, Альфред. Старик свое дело знает. Лишь бы до берега добраться… А там плевать. И на пулеметы «томми», и на их танки!
В несколько приемов гауптштурмфюрер с трудом вытолкнул слова из глотки, снова борясь с подступающей тошнотой, и покосился на моряка, что крепко стоял у руля, зажав зубами трубочный мундштук.
Казалось, что этот призванный из резерва старик (а как называть его прикажете, если он чуть ли не втрое старше любого эсэсовца, что страдал от качки морской болезнью) совсем не обращает внимания на то, что на палубу суденышка сейчас «травят» три десятка молодых парней. А еще столько же имеют землистые лица и выглядят ничем не лучше, чем их ротный командир.
Вот только офицер кожей чувствовал, что старик весьма едко ухмыляется в седую шкиперскую бородку, видя страдания «сухопутных крыс», но ничем не показывает своего к ним отношения.
Еще бы — Майер, к своему великому стыду, плохо разбирался во флотских званиях, но по погонам живо уяснил, что старик всего лишь унтершарфюрер, или унтер-офицер, да еще с кайзеровских времен. Живая легенда, что и гросс-адмирала Тирпица видел в капитанских чинах. И тут же сам себе дал зарок — если десант окажется удачным и Англия разделит судьбу Франции, то он не только все флотские чины вызубрит назубок, но и…