Анонимность мегаполиса, плотность и количество населения делают возможными самые причудливые контакты. Кого только нет в Москве! Порой кажется, что если кому-то нужны марсиане, то их вполне можно найти здесь. Надо лишь разузнать, где они тусуются. Но можно обойтись, в принципе, и без этого.
Москва, действительно, совсем другой город, чем любой другой на Руси. Просто потому, что он в гораздо большей степени русский.
Москали, по своей сути, густые сливки. Это ж не город, это проходной двор. Среди тех, кто на виду, коренных москвичей почти нет. Они все пришлые. Они все из России. Кто приехал сам, кого позвали. Вернее, они все здесь не по своей воле, но кого-то пришлось соблазнять дареной квартирой, а кого-то нет, удалось сэкономить. Но родились и выросли они в тихих и далеких российских городках. Поэтому Москва — выжимка, концентрат, суть, соль страны.
Постояв на бульваре, Колдун свернул вниз. По набранным из розового мрамора трем широким ступеням спустился в сквер. В каменных щелях — пучки травы. Как подмышки неряхи-старшеклассницы. Обогнул по краю лужу, отвел осторожно рукой ветку сирени, стараясь не потревожить гроздь росы на коричневой, надутой соком шкурке в длинных искрах-прожилках зеленой коры.
Это площадь Семи Высоток. Здесь всегда тень. Здесь крайне редко бывает солнце. Кустики и скамеечки, да посыпанные красным песком дорожки. Семь зданий по кругу. Семь патронов в нагане. Меж мидовской клумбой и карандашом «Ленинградской» в солнечный туман ведет мост. Точно шипящий кот выгнул спину. Посередине четыре нитки трамвайных рельсов тянут солнечный блик.
Семь Высоток в Москве. Гробницей-пирамидой над Арбатом нависает МИД. Миражом над барханами в городском гулком шуме дрожит Университет. Вечно бродят по московскому горизонту коричневые айсберги. Ночью смертоносные глыбы осветит электрический свет — чтобы взгляд «Титаник» не смог разминуться.
Зачем Хозяин поднял небо на семь штыков?
Имперские трезубцы встали посреди барачных болот. Дворцы с вознесенными под крыши статуями в нищем послевоенном городе. Разность потенциалов — миллион вольт. Колдун оценил длину шпиля — никак не меньше. При таком напряжение в проводах-коридорах от дверных ручек будут сыпаться искры. Миллион вольт. Зарево синее пляшет над гранеными шпилями — оттого такой нервный московский шаг, оттого взвинченна и раскованна речь.
По воле хозяина на головы москвичей с неба пали каменные молнии. И разветвились у земли. Потрескивая в стенах, в город потек электрический ток. Пятьдесят лет спустя башня из слоновой кости не подымет социальное напряжение так.