Амьери встретил Рауля крепким рукопожатием и оглядел его с ног до головы.
— Я так понимаю, что ты уже слышал новость, — с мрачным видом изрек он.
— Какую? — удивился Рауль, собиравшийся уже было поцеловать Жеральду.
— Так, значит, ты ни о чем не знаешь… А то я было подумал, когда увидел тебя в кольчуге… — он внезапно заикнулся.
— Да я просто новую примерял. Что случилось?!
Амьери смерил его пристальным взглядом.
— Кабаре пал. Пьер Роже сдался два дня тому назад, чтобы спасти свою шкуру. Де Монфор теперь собирается обрушить на нас свою мощь. — Амьери сообщал все это настолько извиняющимся тоном, что создавалось впечатление, будто он лично ответственен за происходящее. — Я думал, ты уже знаешь.
Рауль покачал головой, почувствовав внезапное озлобление.
— Я еще несколько месяцев тому назад говорил графу Раймону. Никаких переговоров с де Монфором зимой. Все это делалось лишь для отвода глаз, а вот теперь он показал свою истинную сущность. Мы должны были перейти в наступление. Мы должны были бить его. Бить до тех пор, пока у него не останется ни единого солдата.
Амьери тяжело вздохнул.
— Тебе легко говорить, Рауль. Но сам посуди, какой из Раймона воин, к тому же он и впрямь желает примирения с Римом. Он поставлен в безвыходное положение.
— Я все понимаю, — тихо промолвил Рауль, — но я знаю и то, что, если мы не объединимся, де Монфор всех нас уничтожит.
* * *
— Ты знаешь, что Жеральда собирается принять консоламентум? — сообщил Амьери. — Она очень привержена катарской вере.
Мужчины уже сняли доспехи и сидели за столом, посреди которого стоял наполовину опорожненный кувшин вина и блюдо с сушеными фигами и изюмом. Протянув ноги поближе к теплу камина, Рауль стал внимательно изучать мыски своих сапог.
— Ну а чему же привержен ты?
Улыбнувшись, Амьери покачал головой.
— Я слишком привержен своим привычкам, чтобы пройти экзамены на звание Совершенного. Я слишком много пожираю мяса, меня еще до сих пор радуют плотские утехи, к тому же я солдат. Слишком много грехов и так мало раскаянья. Жеральда постоянно спорит со мной по этому поводу, но, кажется, даже она поняла теперь, сколь мы разнимся.
Рауль вздохнул.
— Клер и моя мама сейчас сильно тянутся к катарам. Тут, в Монвалане, их теперь пруд пруди. Я то и дело натыкаюсь на их собрания.
— И ты, естественно, их презираешь.
— О господи, я не знаю! — в раздражении воскликнул Рауль, хлопнув ладонями по подлокотникам резного кресла. — То, что они проповедуют, — не грех. Вполне вероятно — они правы. Мир этот — оплот Сатаны. И целомудренный образ жизни — единственный способ сбросить оковы. Но, — тут он надул губы, — предполагаю, мне неприятен тот факт, что мы сражаемся из-за катаров. Это они дали французам долгожданный повод вторгнуться в наши земли. — Он отвел взгляд от Амьери. — К тому же они встали между мною и Клер. Тебе-то проще… ведь Жеральда — сестра.