Пробормотав нечто невразумительное, Жиль нехотя выехал из-за кустов на дорогу вслед за Раулем. Однако хозяин замка Монвалан оказался прав. Встретили их вполне дружелюбно. Единственным неприятным моментом стала встреча с сутенером, который попытался предложить господам своих девок, однако его удалось быстро отогнать острием копья. После этого, до самых городских ворот, они ехали без происшествий.
В проеме главных ворот на глаза им попались остатки рухнувшей решетки с грудой мертвых тел. То были воины лаворского гарнизона. Доспехи были сорваны, а тела жестоко изрублены. Рауль понял, что первоначально их хотели повесить на решетке, но поскольку она рухнула, для расправы сгодились меч и топор.
На решетке с веревкой на шее и в пропитанной кровью рубахе лежал Амьери. Над его уже ничего не видящими глазами кружили мухи. В дыму мало что можно было разглядеть, но то, что Рауль успел увидеть, он уже никогда не забудет. Где-то поблизости шумела толпа.
— Поедем отсюда! — крикнул Жиль, которого уже начинало тошнить. — Мы уже все равно ничего не сможем сделать, а присоединиться к этим несчастным у меня нет ни малейшего желания!
— Нет, — проглотив застрявший в горле комок, промолвил Рауль. — Еще не время.
И он повел Фовеля в направлении доносившихся криков. Грязно выругавшись, Жиль развернул коня и последовал за своим господином.
Вскоре они оказались на площади, где в оцеплении до зубов вооруженных крестоносцев стояли оставшиеся в живых горожане Лавора. Сквозь толпу двигалась процессия во главе со священниками. Они несли огромный бронзовый крест и шелковые хоругви с ликом Спасителя. За знаменосцами следовал зажавший распятие в жирном кулаке аббат Сито. На нем было парадное золоченое облачение. Лицо его раскраснелось от победоносной напыщенности и тяжести драгоценных каменьев, украшавших дорогие одежды.
За ним, пошатываясь, брели связанные веревками мужчины и женщины в простой домотканой одежде серо-синих тонов. Они безропотно сносили плевки и издевательства обступивших их воинов. То были катары и приговоренные к смерти. Их лица сияли триумфом. Да, действительно, тела их в скором времени должны были сжечь, но зато их Дух наконец-таки освободится. Завершали шествие монахи с зажженными факелами. Они-то и должны были поджигать костры, на которых будут казнить еретиков.
— О боже! — не выдержал Жиль.
— А чей боже? — цинично спросил Рауль. — Боже Сито или катарский? Он внимательно всматривался в лица пленников, но так и не заметил среди них Жеральды.
А на другом конце площади какой-то монах в натянутом на глаза клобуке расчищал на коне путь для двух спутников и нагруженного поклажей мула. Взгляд Рауля остановился на его лошади.