- Не зимовать же на дороге! - Шура решительно двинул к домам. Великий фюрер, чьё туловище дальше чем на десять метров передвигалось только на бронированном "Мерседесе", покорно поплёлась следом.
Надежды попасть в более не менее приличное место разбились о табличку на деревянном столбе. Полуразмытые и выцветшие буквы сложились в слово "Петроградъ". Облезлый лозунг внизу доверительно сообщил: "Вся власть Совѣтамъ!"
- Швайн шайзе! - привычно ругнулась Машка. Её спутник, с трудом ворочая остывшими мозгами, тоже сообразил: осень года, когда дореволюционная орфография не отменена, а власть уже у большевиков, означает, что Великий Октябрь только что отгремел "залпом" Авроры из единственного холостого заряда. То есть парочка провалилась вглубь времени и пространства, попав в эпоху, которую только безудержно оптимистичный Ильич мог величать "периодом триумфального шествия Советской власти". Война с кайзером не остановлена, в стране беспредел, плавно перетекающий в красный и белый террор, на носу разгон Учредительного собрания и восстание чехословацких туристов... Кошмар!
Стуча зубами что кастаньетами, они добрели до Лиговского. Несмотря на вечернее время и ненастную погоду, людей на улицах изрядно прибавилось. Неумело, но пытаясь соблюдать хоть какой-то строй, промаршировал отряд рабочей Красной гвардии имени Петросовета товарища Троцкого.
Вихри враждебные веют над нами,
Тёмные силы нас злобно гнетут...
Шлявшиеся абы как революционные матросы, обвешанные пулемётными лентами, винтовками, "маузерами" и бомбами, песен не распевали, но выглядели угрожающе, и Шура откровенно пожалел, что "парабеллум" и МР-40 растворились вместе с самолётом.
Здоровенное существо в бескозырке, бушлате и безразмерных клёшах приблизилось, свирепо дыхнуло перегаром и уставилось на форму Гитлера, задрапированного в серый френч с красной нарукавной повязкой и свастикой. Добротные серые брюки, белая рубашка с чёрным галстуком за версту несут чужеродностью с точки зрения победившего пролетариата.
- Тю! Буржуй.
- Найн! В смысле, совершенно нет, товарищ.
- А чо за паук на повязке?
Чувствуя, что один неверный ответ может стоить жизни, Машка лихорадочно попыталась вспомнить перечень левых партий. Шура шагнул назад, понимая, что никакие навыки из "Мортал комбат" не спасут от толпы горилл со стволами и гранатами.
- Я из партии левых трудовиков-социалистов. Видите? Красный - цвет революции. А шестерёнка в середине означает солидарность с рабочими машиностроительных заводов славного революционного Петрограда.