«Прошу встретиться со мною около дуплистого дуба на берегу пруда. — Летящий почерк выдавал Перси в роли атаманши разбойничьей шайки. — В десять, сегодня утром. Очень важно. П.».
Элис изучал послание за утренним кофе. Это, верно, тот дуб, под которым он и ее братья прятались, когда в детстве удили рыбу на конюшенном пруду. Перси тоже, бывало, увязывалась за ними, но скоро ей становилось скучно — у нее не хватало терпения сидеть на одном месте более получаса.
Чего же ей хотелось — настолько срочного, что нельзя было обсудить в доме? Может, обдумала свое положение как следует — или поняла его обязательства и решила принять предложение?
Он подозревал, что нет. Перси упряма, как ослик. Ему, несомненно, предстоит неутешительное свидание, зато есть повод вырваться из дома, где атмосфера час от часу только накаляется. Элис понял, что с нетерпением ожидает того дня, когда, наконец, закончит все дела в поместье и с чистой совестью сможет уехать в Лондон.
Он поспешил на конюшенный двор и примерно с час беседовал с Трегвином, приглядываясь к скакунам маркиза, но внутреннее беспокойство не позволяло ему сосредоточиться.
Перси чем-то опечалена? Ему так не хватало ее, его тоска по ней росла с каждым днем. Некому снять с него сонную одурь язвительным замечанием во время завтрака, некому рассмешить или поразить его — до немоты — проникновенным взглядом зеленых глаз. Некому, кроме Перси, разогнать его кровь. «Зеленоглазый шершень» — так он подумал о ней тем вечером в Калькутте. Она ужалит, если ее прихлопнуть, — так оно и случилось с ним.
Элис беспокойно поерзал, поудобнее прилаживаясь к седельной упряжи, и прикинул, как скоро он сможет уехать в Лондон, чтобы подцепить там любовницу. Ненадолго — пока он не женится на Перси; он сам презирал мужчин, которые, едва отойдя от алтаря, нарушали свои брачные обеты.
— Возьму, пожалуй, серого гунтера, Трегвин.
Еще нет и половины десятого утра — рановато отправляться в путь; но он уже мчался во весь опор, отбросив все волнения — до встречи с ней.
Перси уже сидела под дубом, прижавшись спиной к стволу и обхватив колени руками — так она, бывало, наблюдала, как мальчики удили рыбу, пока ее терпение не иссякало. Он, подъезжая, невольно заулыбался, глядя на нее. Она повернула голову на стук копыт, но осталась сидеть в той же позе: длинные юбки амазонки облегали ее ноги. Его гунтер заржал, приветствуя кобылу, привязанную к ближней ветле.
— Какой симпатичный! — воскликнула она вместо приветствия, пока Элис спешивался и забрасывал поводья за ветку.