— Не хотите ли поделиться своими мыслями? — прервала Перси затянувшееся молчание: ее настороженность сменилась лукавством.
Он чуть не улыбнулся в ответ: эта оригинальная леди сейчас так напомнила ему ту терпеливую девчушку, которая никогда не обижалась на кумира, позабывшего о ее присутствии. А может быть, ей и самой было проще жить, когда он не обращал на нее внимания?
— Мечтаете о родном очаге?
— Вряд ли мои размышления стоят и гроша. Мэм, благодарю вас за доставленное удовольствие. — Он чуть наклонил непокрытую голову, повернул лошадь в направлении губернаторской резиденции и пустил ее в легкий галоп.
Некоторое мгновение он еще колебался, не остаться ли ему с ней и предложить проводить ее до дому. «Но надо ушибиться головой достаточно сильно, чтобы появились такие намерения», — думал Элис. Он, пожалуй, успеет в ближайшие три месяца получше узнать Перси Брук в узких пределах корабля, к тому же вовсе не в роли старшего брата, каким она помнила его с детства.
Он не будет вызволять ее из затруднительных положений или отбивать у назойливых молодых хлыщей. Зачем же старить себя, забивая голову такими мыслями? А что касается того нечаянного поцелуя, так она весьма проворно ухватила суть дела, даже если и просто ответила ему. Она достаточно искушена, чтобы принять это как должное, учитывая его репутацию повесы, так что здесь ему не о чем беспокоиться.
Элис рысью въехал на широкий двор губернаторской резиденции и спешился с некоторой осторожностью. Генерал-губернатор был в отъезде, но он тоже был большой охотник до экзотических растений, так что Элис сослался на некое давнее изустное приглашение, чтобы провести в резиденции несколько недель, оставшихся до отплытия корабля.
«Проклятая нога! Пожалуй, надо показаться доктору, и тот прочтет лекцию о том, как глупо скакать галопом с незажившей раной на ноге». Но предстоят несколько недель без энергичных физических упражнений, поэтому он ежедневно разминался верховой ездой в прохладные утренние часы. Несомненно, Перси руководствовалась такими же соображениями.
Все эти размышления снова заставили Элиса вспоминать о Перси, о безудержной скачке, и эти две картины невольно соединялись в его воображении в одну — довольно скабрезную. Нет, его чувства к ней далеко не братские, а гораздо ближе к тем постоянным наваждениям.
— Проклятый дурак, — оборвал он себя, и джемадар[8] у дверей испуганно вздрогнул.
Умные, своевольные, умеющие отстоять свое мнение молодые женщины со скандальным прошлым и горячим нравом — это не то, чего он ищет. Кроткая и послушная, нежная и естественная, настоящая леди, которая не принесет ему никаких бед и скандалов, словом, английская роза в цвету, — вот его идеал, но Перси Брук и бутоном никогда не была на этом кусте, разве что колючим шипом.