Он осторожно выяснял, чему ее учили, как хорошо знает языки, каких поэтов помнит, какие языки учила… Удивительно, но она прекрасно помнила множество стихотворений, однако не очень хорошо читала. Оказалось, что учила почти все на слух. А писала и того хуже, прекрасный слог в устах превращался в сущие мучения, когда это требовалось изложить на бумаге.
– Учись…
– Можно?!
Он смеялся:
– Нужно. У меня еще не было столь грамотных наложниц. Я скажу валиде, чтобы приставила к тебе для учебы грамотных рабынь. Учись читать и писать, произнесенное слово забывается быстро, а вот написанное хранится в веках. Ты на музыкальных инструментах играть умеешь?
Роксолана оживилась:
– Да, нас учили.
– Сыграй.
Это другое дело, музыкальный слух у Роксоланы хороший с детства, как и голос, мелодии схватывала легко. Может, потому и языки учила так же легко.
– А на кемане умеешь? На кеменче?
– Что это?
– Это скрипка, кемечне – маленькая скрипка.
– Нет, этому не учили.
– Я велю Ибрагиму научить тебя играть на кеменче, это очень красиво.
У Роксоланы ухнуло вниз сердце, она уже знала, что Ибрагим – тот самый визирь, что привел ее в гарем. Тот самый… Нет, об этом лучше не думать, чтобы ненароком хоть полусловом, хоть взглядом, хоть обрывком мысли не выдать прошлого. Не ее вина в случившемся, но что-то подсказывало Роксолане, что, узнай об этом прошлом Сулейман, их отношения неуловимо изменятся.
И она молчала, выбрасывала воспоминания из головы, даже мысли об Ибрагим-паше выбрасывала. Нет уж, она скорее совсем учиться играть не будет, чем учиться у Ибрагим-паши! Но как это объяснить Повелителю?
Все решилось без нее. Сулейману некогда оказалось заниматься музыкальным образованием наложницы. Хотя он не забыл создать Роксолане все условия для продолжения образования.
Ночь за ночью проводила в султанской спальне наложница с расцарапанным лицом и подбитым глазом. Вечер за вечером все начиналось с долгих разговоров о поэзии, философских размышлениях о бренности жизни, игре на уде или вообще сазе, более сложный инструмент канун был еще для Роксоланы недоступен. Да и на уде она сначала просто перебирала струны, вслушиваясь в их звучание, только потом начинала проявляться мелодия. У уда 12 струн, у кануна целых 72 струны. Ничего, освою и канун! – решила для себя Роксолана.
Султану нравилось просто сидеть, читая или размышляя, пока она тихонько напевала, перебирая струны пальчиками. Каждый вечер за таким занятием проходило не меньше часа. Роксолане даже принесли еще один уд в ее комнату, чтобы могла освоить получше.