16 января 1942 года терпение Лееба иссякло, и он попросил отстранить его от командования. Буквально на следующий день его сменил генерал-полковник фон Кюхлер.
Лееб вернулся на родину в Баварию и больше не участвовал ни в каких боевых операциях. В конце войны фельдмаршал был арестован союзниками. В октябре 1948 года семидесятидвухлетнего гитлеровского вояку суд приговорил к трем годам лишения свободы как второстепенного военного преступника. Выйдя из тюрьмы, фон Лееб удалился в город Хоэншвангау, находящийся недалеко от Мюнхена, живописно расположенный на лесистом холме меж двух озер: Альпзее и Шванзее со знаменитым замком – резиденцией короля Людвига Второго Баварского, в его родной Баварии, где и умер 29 апреля 1956 года. Ему было 79 лет.
Многие военные историки считают, что, будь у фельдмаршала развязанными руки, он с большой степенью вероятности ещё в сентябре 1941 года взял бы Ленинград…
Но прошедшее не признаёт сослагательного наклонения!
* * *
Запомнился автору (потому что записан в дневник) тогда один ответ генерала Асмолова на заданный вопрос о конкретной результативности партизан. Он рассказал такую историю. Партизаны, кроме известной «рельсовой войны», стали применять так называемые «огненные мешки» через использование всевозможных засад, ловушек, древесных эскарпов из спиленных и поваленных особым способом деревьев. Это давало ошеломляющий результат. Немцы больше всего боялись окружения. Однажды, со слов Алексея Никитовича, к нему принесли несколько неотправленных писем, обнаруженных у убитых солдат и офицеров вермахта. Через переводчика прочли текст.
Первое письмо предназначалось матери погибшего в столицу Баварии – в город Мюнхен.
Автор неотправленного письма, в частности, писал, что россияне почему-то воюют не по правилам, без соблюдения международных конвенций, что страшную силу представляют лесные бандиты под названием – «партизанен». Не случайно его полк перебросили с фронта на уничтожение этих стремительно размножившихся «лесных тараканов», как он их называл в послании родительнице. На фронте противник – один, писал он, впереди, а здесь враг повсюду. Любой камень, любое дерево, любая яма может выстрелить, бросить гранату или обрушить удар кулаком по голове…
Во втором письме с адресатом в Берлин другой фашист бахвалился родителям, что русские города в начале кампании словно кегли падали к нашим ногам, а теперь «эти кегли-города» стоят, как примерзшие. Мужественно обороняются посёлки, деревни и хутора. Жаловался на славянский дурацкий климат с неимоверной «холодрыгой» и опять недобрыми словами вспоминал лесных разбойников – партизан. Этот немец уже называл их муравьями, которые могут обглодать до косточек и слона, сколько бы он их ни топтал и ни давил.