На привалах говорили на разные темы. Как знатока природы в отряде чтили минера-подрывника Евгения Сирко.
– Ну что, натуралист, чем порадуешь, чего можно ждать впереди? Какие приметы заметил? – обратился к нему Владимир Степанов.
– Если журавли и гуси летят высоко, не спеша и «разговаривают» – значит, будет стоять хорошая осень. Если полевые мыши живут под копной, осень будет сухой. А вот если птиц много и летят они быстро – жди ненастье. Галки собираются стаями и кричат – будет ясная погода. Петухи распевают – дождь.
За дни нашего похода вы видели и то, и другое, значит, – впереди нас ожидает и вёдро, и ненастье, – ответил замысловато Женя с лукавой хитринкой на физиономии.
Зорич заметил, что для отряда утешение одно – лучше идти вперед по бездорожью, несмотря ни на какие превратности погоды, чем потянуть за собой хвост карателей на легком пути.
Пройдя ещё несколько километров пути, партизанский отряд поднялся на вершину заросшего мелколесьем холма и остановился на очередной привал. В оврагах и ущельях сгущались вечерние сумерки. Тусклое осеннее солнце быстро садилось за темные гребни гор. Люди были на пределе своих физических возможностей, они устали от многокилометрового марша по горным серпантинам узких тропинок и грунтовых дорог. К концу дня всё вокруг изменилось. Вместо дневных, мрачных и тяжелых туч по небу, не спеша, поплыли легкие перистые облака. Стало почему-то светлей, но намного холодней. Стылый холод бесцеремонно забирался под вспотевшие и изношенные куртки, бушлаты и телогрейки, проникал сквозь дырки к ступням в потрепанных кирзовых сапогах, – яловые держались дольше. Некоторые бойцы с разрешения Зорича развели из веток небольшие костры – решили подсушиться. У огней они плотнее, словно беспомощные цыплята, инстинктивно жались друг к другу, чтобы быстрее согреться.
К одному из очагов подошел и Зорич. Огонёк горел не сильно – брошенный в костер валежник был пропитан сыростью, и эта вода, нагреваясь внутри веточек и сучьев, капризно шипела и пузырилась, вытекая и быстро испаряясь на их торцах. Когда в огонь кто-либо бросал клок сухой травы, тогда яркий сноп пламени на считаные минуты обдавал теплом лица разведчиков. В такие моменты сидевшие вдали от костра люди протягивал ладони, обласканные коротким всполохом тепла, исходящего от длинного оранжевого языка огня. Усталость и тепло у костра многих клонили ко сну…