Я вынул здоровой рукой ТТ и положил его на пол.
— Отойди на шаг.
Я отошел.
Он поднял оружие, снова сел на стул и не глядя положил пистолет себе на колени.
— Что у тебя общего с Береславским? — спросил Джама.
— Он — мой гарант. Для Наргиз.
— С чего это профессор кинулся тебе помогать?
— Не мне, я же сказал. Он помогает Наргиз.
— Она действительно беременна?
— Справки у нас нет.
Опять потекли томительные секунды.
— Слушай, Джама. Я спать хочу. У Наргиз затекли руки. Решай что-нибудь.
— Что мне решать, не посоветуешь? — спросил он. — Я вчера был у Туровых, на Митинском.
— Мы — позавчера, — сказала Наргиз. Наверное, потому что я бы не стал про это говорить.
— Я видел, — кивнул Джама.
И стал набирать номер телефона. Потом включил мобильник на громкую связь.
— Ефим Аркадьевич, извините за ночной звонок.
— Ничего, Джама. Что случилось?
— В том-то и дело, что ничего. Сидим вот, с Грязным беседуем.
— И что ты хочешь от меня услышать? — голос Береславского стал как у нас с Джамой — обиженным и усталым.
— Хочу понять, что бы сказали Туровы. Помните, я вам рассказывал?
— Помню, Джама, — ответил он. И тихо продолжил: — Я не знаю, что бы сказали Туровы. Знаю только, что твоих друзей убил Грязный. А сейчас спасает беременную девчонку Краснов. — Тут он замолчал и после секундной паузы закончил: — Мне кажется, нельзя мстить Краснову за Грязного. А девчонке мстить вообще не за что.
— То есть понять и простить? — улыбнулся Джама.
— Не так, — не согласился профессор. — Догнать и убить. Если речь идет про убийцу. А в данный момент — вопрос спорный.
— Понятно, — вздохнул Джама.
Он встал, отвернул у ТТ глушитель и сунул все по отдельности в карманы.
— Я не желаю тебе доброй ночи, — на прощание сказал капитан.
Мы остались одни. Я долго распутывал Наргиз, стараясь не причинить ей боль.
Потом целовал ее, и в губы, и в макушку.
Потом она перевязала мне плечо. Намного лучше, чем это делал я.
Потом мы легли в постель, и мне казалось, что Джама промахнулся — ночь была добрая. И завтра нас ждал самолет в Египет.
Но прав был все-таки он.
Наргиз наконец заснула, а мне в голову лезли одни и те же картинки.
И я понял, что так будет до конца жизни.
А она может быть долгой, такая моя жизнь. Ведь теперь не бросишь Наргиз и ту, которая в ней.