— Разве удобно с длинными волосами? — спросил я.
— Неудобно, — ответила она.
— А зачем… — вопрос был снова ненужный, и я остановился на полдороге.
— Мама просила не стричь, — прозвучал ответ на незаданный вопрос.
Я решил идти до конца.
— А где мама?
Ответа не последовало.
— Где твоя мама? — спросил я. Мне вдруг захотелось отвезти неразумное дитя к мамочке и исчезнуть с ее горизонта. Возможно, кое-что Всевышний мне за это списал бы.
Но ответа так и не дождался.
— Ладно, Наргиз, — сказал я, вынимая ее из ванны. — Одевайся, — и сунул ей кучу нового тряпья. Весом она была легче, чем овчарка Булатова, я как-то жил у него в рыбачьем домике, знаю.
Наргиз, не стесняясь, одевалась. Опять ничего не сказала, но по ее миндалевидным черным глазкам было понятно, что она очень довольна. Все вещи оказались велики, хотя я старался выбирать поменьше. Некоторые — сильно, некоторые — чуть-чуть, но велики оказались все. Впрочем, это ее нисколько не смутило.
Теперь она молча смотрела на меня.
— Что ты хочешь?
— Есть.
Ого, прогресс. Первое высказанное вслух пожелание.
— Есть больше нельзя. Если хочешь, сделаю сладкий чай.
— Хочу.
Я не удержался и добавил к чаю бутерброд со сливочным маслом, сооруженный из оставшейся от моего завтрака половинки бублика. Он был съеден как и первая порция: очень неторопливо, но до последней крошки.
Несмотря на непозднее время, я решил лечь спать. Завтра предстоял тяжелый день. Во-первых, я велел сегодняшней торговке шубами приготовить первые деньги. Ясно, что у нее не будет всех сразу. Но она должна быть в тонусе. Возможно, придется сделать ей больно. А может, ее сестре. У меня больше нет права на гуманизм. Весь запас гуманизма я израсходовал на эту чукчу, которая сейчас как раз аккуратно доела мой любимый бублик.
— Да, вот забыл отдать.
Я вынул из кармана и протянул ей сверкающую божью коровку.
Она ахнула, вцепилась в заколку и побежала к зеркалу.
Господи, неужели ей четырнадцать? Этого мне только не хватало.
Вернулась с заколкой в волосах.
Как ни странно, смотрелось богато. Есть такие девушки, на которых все смотрится богато. Даже рваная овчина и китайская бижутерия.
Похоже, Наргиз была счастлива.
По-моему, эту копеечную побрякушку она оценила выше всего остального, включая норковую шубу и труп «синяка». Даже стало чуть-чуть обидно.
— Я пошел спать, — сказал я в воздух.
Пусть все решает сама. Я уже нарешался.
Расстелил кровать, выключил свет (черт, стесняюсь!), разделся и лег.
Шторы не пропускали свет с улицы, хотя фонари уже зажглись. Поэтому я ничего не видел. Только слышал. И все равно пропустил момент, когда худенькое тело проскользнуло под одеяло.