Открылась эра музыкального нью-эйджа, в сладеньких мелодиях которого отражался опыт «кислотной», психологической и псевдовосточной психоделии.
В те же годы, как бы подтверждая языческий характер нарождающейся под влиянием галлюциногенов новой культуры, вошла в моду так называемая «этническая» музыка. Имеются в виду как записи традиционной языческой народной музыки, так и совместные записи ее исполнителей со звездами джаза и альтернативного рока.
Интересно, что первыми в волне «этно» появились записи индийской традиционной музыки и кубинской музыки «вуду». Мелодии ислама и суфизма, индейцев Мексики и Северной Америки появились несколько позже. Удивителен, но лишь на первый взгляд, тот факт, что первыми поклонниками и пропагандистами этнической музыки и в Америке, и в России были только те люди, которые прошли через опыт приема LSD, мескалина и других наркотиков этой группы.
Довольно трудно описать словами чисто музыкальный аспект, обусловленный всеми этими процессами. Отечественные меломаны, например, нередко говорят, что по сравнению с блюзом или соулом музыка регги стала «нестерпимо сладкой».
Но что такое «нестерпимо сладкая» музыка? По всей видимости, это мелодия, в которой отсутствуют даже следы внутреннего диссонанса, — музыка, полностью лишенная трагичности, избавленная от человеческой души.
Личность — это мера страдания, степень осознания индивидуального греха. Человек не может быть личностью без ощущения внутренней боли за себя и других людей. Только душевная боль способна проложить дорогу к пониманию. В музыке это слышнее всего. Боль в ней выражают диссонансы. Мы называем сладкой музыку, предназначенную только для отвлечения от этой внутренней боли, — музыку, лишенную диссонансов.
Вот что сказал автору один из известных московских коллекционеров записей популярной музыки: «Регги — как анаша, может все в тебе размыть, но не может ничего внутри тебя создать».
Стало быть, не только наркотики, но и музыка способна исподволь «размывать» и разрушать ощущение «Я». Она может делать человека внушаемым перед лицом соответствующей музыке «виртуальной» культуры. Художник нивелирует значение образа, делая видимый мир равнозначно бессмысленным. Композитор принимает участие в формировании равнозначной бессмысленности чувств.
Следом за регги любая современная популярная музыка желает одного — превращения в наркотик. Если у слушателя возникнет зависимость от музыки — он будет ее постоянно покупать.
«Сладкая» музыка, естественно, использовала в своих интересах самую главную мелодическую форму века —