Она говорит: «спасибо», – даже если ты ничего не приносишь,
Как дух пыльного шкафа – прелестных танцовщиц.
Грязь воротника разбитого в совесть усталого клерка,
«Мальчик с трубкой в руке» – измена сопротивленью.
«Поменялись пажи» – движение это – красная книга.
Суммарный IQ пластмассы отвергает рецепты печенья.
Безупречность есть ноготь в оправе, как хороший тон шейных наездниц,
В зале суда распят прецедент, вот так растущие без присмотра.
– Я ждала вас Шуга, – проникая серьезным взглядом зеленых глаз, Генриетта удобно вытянула ноги, отдыхая в высоте лилового кресла. – В этом нет ничего секретного, в этом нет ничего опасного. Я представляла вас совершенно другим. Вы имеете осторожность нигде не появляться, это ваша профессиональная черта?
– Моя скупость, – тонко подметил Сахарный.
– Вы почти не удивились прочитанному, а все оттого, что испытали более существенное удивление. Признайте, что слышали нечто ранее, да хоть бы те самые знакомые вам две строчки, – во вздохе пролепетала Госпожа Фрюштук.
– Без сомнения… Я написал их, сегодня утром, стоя под дверью одного невезучего автора.
– Без сомнения, – повторилась Лиловая Госпожа. – Стоит задуматься о мыслях, что были пущены вам в голову. Однако с вашим неоценимым талантом извлекать верное решение сложно поспорить, но я не стану скрывать своего участия в данном сложившемся обстоятельстве и это далеко не «коллективная магия»… – и Госпожа вытянула свои тонкие руки, жестикулируя ими в пространстве ночного видения.
– Я знала «У». Он был человеком, умеющим находить то, что не по силам было найти другим, а именно многим. Такие люди, увы, незаменимы.
Неожиданно для себя Шуга понял, что близок к цели, он почти привык к этому ближайшему ощущению, ему трижды хотелось стать проклятой бездарностью, лишь бы она подчеркнула многое в неизвестности «У». «Отчего ты так четко началась, матушка? Или же действительно хозяйничаешь во мне?», – терпеливо подумал Сахарный.
– Нет, мой друг, в силу моей глубочайшей полноценности зависть мне несвойственна. Впрочем, и к металлу меня вряд ли можно приставить, но ваши рассуждения не имеют сносных границ, да и бывает, зарастают бранными сорняками. Вас не удивляет ирония того, что сегодняшняя ночь является началом дня святого Валентина?
– С чертой забавы промелькнуло… Уж простите, сразу вспомнились все ваши семеро мужей, – почти кашляя, Шуга запнулся.
– В таком случае упомянутая забава найдет свое решение в дальнейшем. И здесь вы не станете обвинять меня во лжи, я переживу свою старость, ничего не скрывая от своей полюбившейся мне половины, в то время когда мои сыновья превратятся в легенду.