Выпалив это, Вика попросила не сообщать об услышанном журналистам:
– Папа опасается кражи идеи со стороны недобросовестных конкурентов.
– Это правильно, – согласился Федор Сергеевич, сделав коротенькую запись в своей тетрадке.
Видя явное нежелание Германа Владимировича прерывать работу над морским пейзажем (пока врач обращался к пациенту с вопросами, тот не переставал рисовать волны на стене), Алмазов позвонил Ивлевой и коротко сообщил Милене Нифонтовне о безобидности происходящего. Последующие за этим латинские термины показались Ирине индийской музыкой в кабинете релаксации.
Успокоившись, вся семья с умилением наблюдали за Германом Вадимовичем, самозабвенно раскрашивавшим плавники золотой рыбки на стене.
– Так что нет ни малейшего повода для волнения. Отдохнет несколько деньков, подышит свежим воздухом. Вернется как с курорта, – легонько похлопал Ирину по плечу доктор.
Алмазов дал знак санитарам уложить больного, молчаливая медсестра быстро сделала укол.
– Для укрепления иммунной системы, – прокомментировал Федор Сергеевич, и махнул рукой санитарам.
Те накинули на Берегова хлопчатобумажный костюм, уложили на носилки и понесли к двери.
Федор Сергеевич, протянул Ирине визитку.
– Завтра после шестнадцати можете связаться со мной. Никаких продуктов пока не нужно.
В коридоре психиатр деликатно, но твердо остановил Берегову, собравшуюся было ехать с мужем.
– Провожать нас – абсолютно лишнее.
– Дайте нам хоть лифт вам вызвать, – потребовала Алевтина Андреевна.
Вернувшись в квартиру, бабушка закатила вверх глаза.
– Врач от Бога.
Атмосферу тихой радости чуть не испортила Вика. С цинизмом, свойственным поколению «теле-бэби», она пробурчала:
– Врачи заставляют нас умирать дольше и мучительней.
– Что за жлобство?! – взорвалась Ирина, – отца еще не довезли до больницы, а родная дочь уже пророчит смерть!
Вика шмыгнула в свою комнату и не появилась оттуда до ужина.
Потом эти слова дочери придут на память Ирине не раз.
Золотая цикада[25] сбрасывает кожу
Стратег скрывается за ложными и обманными маневрами.
Внешне не претерпевает изменений, подобно сброшенной
коже цикады. В то время как подлинное действие
распространяется повсюду.
(Стратагема № 21).
С Бисквитом творилось что-то необъяснимое. Обычно рвущийся на вечернюю прогулку стаф, не поднялся с коврика, когда Валерка взял поводок с ошейником и скомандовал:
– Гулять.
Не веря глазам, Лакмус двинулся к двери. Стаф всегда мчался в коридор за хозяином, но в этот раз Гоблин подлетел к хозяину и, подпрыгнув, ударил его передними лапами в грудь. Натиск был столь мощным, что Писюн отлетел к стене, а собака уселась у двери, внимательно наблюдая за хозяином.