Посмертный лихо управлял яростно храпящими лошадьми, и громко выкрикивал непристойные словечки, отвлекающие Сета от размышлений о связи между убийством секретаря Ваанберита, странным приговором отравительнице, и желанием герцога увидеть его. Связь несомненно была - взять хотя бы то, что Ваанберит и слуга герцога умерли от яда, и не исключено, что от одного и того же. Сделав себе пометку прояснить этот вопрос, Сет еще раз перелистал тоненькое дело. Гибеллина была демоницей из древнейшего рода Баст, чей основатель служил еще Денницу, отцу Ушедшего, то есть, практически бессмертной, и вечное пребывание в Тартаре казалось странным и слишком суровым наказанием за косвенно доказанную вину, которая заключалась в том, что она доставила письмо, выполняя свою обычную работу. Письмо мог доставить кто угодно, и тогда судили бы не ее, а кого-то другого, и еще неизвестно, какой приговор вынесли бы судейские, если бы это был кто-нибудь из менее знатного рода, или из "обращенных". Хотя, в последнем случае приговор вряд ли вызвал бы вопросы - с "обращенными" никто не церемонился.
По закону, у адвоката было три ночи, чтобы подать просьбу о пересмотре дела, и это значило, что осужденная все еще находится в городской тюрьме. Подумав, что хорошо бы съездить туда и лично расспросить несчастную почтальоншу, как было дело, Сет вспомнил о Влазасе - своем дальнем родственнике, служившем помощником начальника тюрьмы, и подумал, что тот вряд ли станет чинить препятствия, если Сет попросит его о маленьком одолжении...
Выглянув в окно, и увидев медленно оседающие на мостовую снежинки, он вновь вспомнил, что собирался взять неделю отпуска, который хотел провести на южном берегу Живого моря. Помимо обычных удовольствий, вроде лежания на пляже, лечения и поедания морских деликатесов, оттуда (за достаточно высокую плату) можно было махнуть в третье измерение, куда так хотела попасть неугомонная в поисках удовольствий Прозерпина. Она прямо грезила этой поездкой, и отказать ей сейчас значило вызвать бурю, если не что и похуже. Но предчувствие, что отпуск откладывается надолго, не покидало Сета. Он уже представлял, что ему придется выслушать от разгневанной Прозерпины, и скорее всего, быть заподозренным в том, что все это он устроил сам, лишь бы не доставить удовольствие "маленькой девочке", как она любила себя называть. "Маленькая девочка", разменявшая уже третий десяток веков, умела мгновенно превращаться в невыносимую особу, и одна мысль об этом приводила Сета в дурное расположение духа. Он был уверен, что Прозерпина не упустит случая напомнить о своем давнем воздыхателе Дагоне, который "ради нее уж точно отложил бы все дела" и, наверняка (в который уже раз) посетует, что ради Сета, она отвергла его предложение...