Как кто-то может быть так счастлив?
И все же, так или иначе, он нес ответственность даже за то, что просто произнес ее имя.
– О, мой Бог, – сказала она, – о, мой Бог! Не засыпай. Не...
– Пить, – сказал он, но она пошла к двери.
– Диана! Диана, он очнулся! – закричала она. Она была так счастлива.
Совсем не как тогда, когда плакала, потому что была так несчастна, в его машине...
Когда? Христос, это было лишь прошлой ночью? Джина была ужасно расстроена, и он совершил ошибку, отправившись к ней в мотель. Поговорить. Просто поговорить. Только после того, как она перестала плакать, она поцеловала его, и он поцеловал ее, и...
Иисус святой Христос.
Что он намеревался и сделал? Макс провалился в сон после того, как они занимались любовью – впервые за много лет он хорошо отдохнул ночью. Он помнил это.
Только он был там, когда проснулся – в постели Джины. В месте, где поклялся себе никогда не быть. Это он тоже вспомнил. Слишком ясно, слишком.
Все же он хотел остаться там. Навсегда. Так что, конечно, он убежал. И бежал так усердно и так быстро, как только может человек. И он ужасно ранил ее при этом, и...
Секундочку.
Возможно, он был одурманен и смотрел на мир сквозь значительное количество тумана и неослабевающую боль, но по всей его больничной палате были расставлены кофейные чашки и банки из-под колы. На немногочисленных доступных поверхностях размещалось несколько довольно потрепанных цветочных композиций. Наряду с грудой книг и журналов. Не упоминая уже тот факт, что Джина, очевидно, знала весь сестринский персонал по имени...
Одурманен или нет, но не требовалось обширной подготовки Макса или опыта многих лет работы в ФБР, чтобы понять, он лежал в этой кровати больше, чем просто день или два.
– Как долго?.. – спросил он, пока Джина приглаживала ему волосы, убирая их с его лица и положив прохладные пальцы ему на лоб.
Она знала, что он имеет в виду.
– Неделю, – сказала она. – Мне жаль, но я не могу дать тебе попить, пока не придет медсестра.
– Неделю?
Не может быть.
– Когда ты перенес первую операцию, все было хорошо, – сказала она ему, переплетая его пальцы со своими. – Но потом, через несколько дней, температура резко поднялась и...
Боже, Макс, ты был так болен. Доктора даже провели со мной разговор «приготовьтесь-к- самому-худшему».
Неделя. Она осталась с ним на неделю.
– Но ты же, – попытался он сказать, – собиралась в... Кению.
– Я позвонила в МОС, – сказала она ему, – и снова перенесла мою поездку.
Отложить было не так хорошо, как отменить. Мысль о поездке Джины в Кению сводила его с ума. Конечно, так же как мысль о поездке куда бы то ни было, в более опасное место, чем Исландия, где жители до сих пор не запирали на ночь дверь.