И словно прочитав её мысли, Наоми наклонилась к брату, и Лилиан услышала тихий шёпот:
— Сегодня вечером после ужина я бы хотела поговорить с тобой.
Саймон изогнул бровь.
— Поговорить?
Она кивнула, и страдание на её лице заставили Лилиан сжаться от сочувствия к ней. Во взгляде Наоми девушка распознала непоколебимую решимость и смирение. Как если бы сестра Саймона знала, что ничто не останется прежним после того, как она поговорит с ним, но даже несмотря на это, она была готова встретиться лицом к лицу с уготованным ей будущим.
— Мы начали разговор раньше, — проговорила Наоми, судорожно вздохнув, — но у меня не хватило сил его закончить. Теперь я готова это сделать.
После длительного молчания Саймон кивнул:
— Что ж, хорошо. Могу я узнать, что изменило твое мнение по этому вопросу?
Вместо ответа Наоми решительно посмотрела прямо на Лилиан. Саймон последовал за её взглядом, и вдруг весь мир исчез. Остался только он один. Ни лжи, ни тайн, ни боли.
Только он.
У него был невероятно пугающий взгляд. Лилиан уже почти была готова отвернуться, когда вдовствующая герцогиня неожиданно поднялась со своего места и резко произнесла:
— Полагаю, теперь нам следует перейти в западную гостиную.
Пока все остальные гости вставали из-за стола и выходили из комнаты, Саймон уже был на ногах и заботливо помогал Лилиан подняться со стула. Когда он предложил ей руку, девушка вздрогнула. Всего один день прошёл с тех пор, как они последний раз были вместе, но сейчас ей показалось, что прошла целая вечность. Она нуждалась в нем, жаждала его прикосновений, ощущения его дыхания на своей коже.
Видимо, он почувствовал то же самое, так как склонился и медленно вдохнул её тонкий аромат, прежде чем прошептать:
— Я не знаю, что ты сказала моей сестре, но благодарен тебе за это.
Лилиан зажмурилась.
— Подожди, пока не поговоришь с ней, прежде чем благодарить меня. Возможно, тебе не понравится исход разговора.
Он дернул плечом.
— Неважно. Я начинаю ценить правду намного выше лжи, с помощью которой меня пытаются защитить.
Лилиан бросила на него быстрый взгляд. Он выглядел почти умиротворенным, даже, несмотря на то что, догадывался: сестра сообщит ему то, что он будет потом ненавидеть. Что, возможно, причинит ему боль и навсегда его изменит. И всё же он хотел знать правду.
Саймон вздохнул.
— Сегодня вечером я расскажу ей всё, что знаю, и, может быть, от неё тоже услышу что-то новое. А потом мы попробуем жить дальше. В конце концов, это всё, что мы можем сделать.
Не обращая внимания на подступившие к глазам жгучие слёзы, Лилиан кивнула. Осознание того, что ей придётся рассказать ему правду и, причем до того, как они поженятся, навалилось на её таким тяжёлым грузом, что она почти ощущала это физически. Он заслужил это, заслужил права не быть обманутым. Да и она заслужила права освободиться от своего бремени.