— Саймон?
И снова тишина. Может, Наоми ошибалась? И её брат ушёл из этой комнаты? Но если это так, то куда, в таком случае, он пошёл, ведь Лилиан не встретила его в коридорах, когда летела вниз.
Она сжала кулаки по бокам и, наконец, вынудила себя говорить громче.
— Саймон!
— Не называй меня так.
Невнятный, пронизанный мукой голос донесся из затемнённого угла комнаты, и Лилиан, не колеблясь, бросилась туда, бросилась к нему. Когда её глаза полностью привыкли к темноте, девушка, наконец, увидела Саймона, сидящим на полу, почти под столом его отца. Всё пространство вокруг него было завалено письмами, бухгалтерскими книгами и какими-то документами.
Он посмотрел на неё и в тусклом свете свечей его красивые нефритовые глаза странно засверкали. У девушки чуть не разорвалось сердце от выражения мучительного страдания, написанного на его лице. И она вспомнила точно такое же лицо своего отца в день, когда умерла её мать.
— О, дорогой, — выдохнула она и потянулась к нему, но затем отдернула руку. Он выглядел таким напряженным, что Лилиан испугалась. Ей показалось, что он рассыпется на мелкие осколки, если она дотронется до него. — Позволь мне прибавить немного света.
Несколько секунд неумелой возни с лампой на столе и в комнате стало светлее. Лилиан понадобилась вся сила воли, чтобы не отшатнуться при взгляде на лицо Саймона, когда она снова повернулась к нему. Он был… сломлен. Выглядел почти раздавленным.
И всё, что она хотела в этот момент, так исправить всё это. Излечить его, спасти.
Отставив лампу в сторону, девушка опустилась на колени и медленно придвинулась к Саймону.
— Что случилось, Саймон? — прошептала она тоном, каким говорили бы с пугливым жеребёнком.
— Кажется, я говорил, чтобы ты не называла меня так, — сказал он, поднявшись и отвернувшись от неё.
— Я не понимаю, — прошептала девушка, глядя на его напряжённую спину со слезами на глазах.
— Ты не захочешь выйти за меня замуж, Лилиан.
С большим трудом, но ей всё же удалось подняться на ноги и подойти к нему.
— О чём ты говоришь, Саймон? Что ты имеешь в виду?
Повернувшись, он пронзил её с острым, ясным взглядом. Он не был пьян, и это уже кое-что значило. Саймон выглядел каким-то одеревеневшим, словно боль, которую он испытывал, была настолько глубокой, что мешала ему двигаться.
— Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь. Я даже не знаю, кто или что я такое.
Она коснулась его, полная решимости разобраться в его загадочных словах. Сжав его сильную руку, Лилиан прошептала:
— Расскажи мне, что случилось. Объясни, почему ты находишься в таком состоянии.