Саймон напрягся, и Лилиан нежно сжала его руку, пытаясь поддержать его.
— Он упал в озеро.
Герцогиня кивнула, но хранила молчание ещё несколько мгновений, пытаясь успокоиться, чтобы продолжить.
— Мы не сразу заметили это, — наконец прошептала она. — Когда Наоми увидела всплывшее на поверхность тело Саймона, она дико закричала. Мы жутко испугались. Она бросилась в воду, предпринимая попытки вытащить его из озера. Но дочь была ещё слишком мала, а он — слишком тяжёл для неё. Всё то время, что мы бежали вниз по склону холма к берегу озера, сын не дышал. Твой отец пытался вернуть его к жизни, но, в конце концов, стало очевидным, что он пострадал очень серьёзно.
Саймон тряхнул головой.
— Вы обращались к врачам?
— К самым лучшим со всей страны. Один врач за другим, неделя за неделей. Но все они твердили одно и то же. Мой ребенок… — У неё перехватило дыхание. — Его разуму был причинён непоправимый ущерб и без надежды на излечение. Они сказали нам, что он никогда умственно не поправится, даже несмотря на то, что телом он не пострадал.
Лилиан бросило в дрожь, но она не проронила ни слова, её взгляд был полностью сосредоточен на его матери. Саймон знал, о чём она думает, потому что, как и она, не мог выкинуть этот образ из головы. Он не мог перестать думать о своём брате, о ребёнке, заключённом в тело взрослого мужчины, не способном даже позаботиться о самом себе, не способном на полноценную жизнь где-либо за пределами того маленького спрятанного от посторонних глаз коттеджа, который был ему предоставлен.
— Некоторые врачи даже рекомендовали нам отказаться от сына и запереть его в сумасшедшем доме. Забыть о нём и родить другого ребёнка. — Мать рассмеялась пустым, лишённым всяких эмоций смехом. — Но я не могла этого сделать. Последние роды были очень тяжёлыми, я чудом осталась жива. Мы пытались зачать ребёнка после рождения сына, но безуспешно. Стало очевидным, что мы не сможем больше иметь детей, и поэтому я не смогу подарить наследника твоему отцу.
— Но почему было просто не рассказать обо всём случившемся остальным членам семьи? — с недоумением спросил Саймон. — Дядя Чарльз мог бы стать достойным герцогом, и кузен Эндрю — один из прекраснейших людей, которых я когда-либо знал.
Мать закатила глаза.
— Я хотела рассказать, но твой отец настоял, чтобы мы держали это в секрете.
— Но почему? — не мог успокоиться Саймон.
В ответ она покачала головой.
— Он был герцогом, и поклялся богом, что и следующим герцогом будет его сын. Не имело никакого значения, что он нарушает право первородства. Он хотел, чтобы его сын носил этот титул, и был готов пойти на любой обман, любые ухищрения, чтобы воплотить своё желание в жизнь. Мы без конца спорили об этом, но я была слишком слаба и погружена в своё горе, чтобы отстаивать своё мнение. Затем твой отец исчез на несколько дней, а когда вернулся…