— Вы забываете, мадам, — мягко напомнил Саймон, — что я больше не молчаливый ребенок, которым вы можете управлять взмахом руки. Теперь я — герцог, нравится вам это или нет. Что я делаю, чьего расположения добиваюсь и куда иду, — это моё дело и только моё.
Её глаза расширились, а ноздри раздулись от гнева, который полыхнул во взгляде с такой силой, что застал Саймона врасплох. Но потом всё прошло.
— Да. Я полагаю, так и есть, — процедила она сквозь стиснутые зубы.
Саймон отступил.
— Однако я действительно ценю вашу заботу. Обязательно приму во внимание вашу обеспокоенность.
— Спасибо, — выдавила герцогиня.
Склонив голову, он спросил:
— Это всё?
Мать устремилась к двери.
— Да. Всего доброго, — бросила она и ушла.
Саймон выдохнул. Всю жизнь он пытался понравиться этой женщине, но давно понял, что это сражение проиграно. Естественно, он не собирался основывать свой выбор невесты, друга или любовницы на её мнении о правильности подобного решения.
Нет, в делах сердечных он собирался слушать собственные инстинкты и ничьи больше.
* * *
Крокет никогда не был сильной стороной Лилиан, независимо от того, по каким правилам шла игра. Она всегда била шар слишком энергично. Так что в этот день для неё не стало сюрпризом то, что она выбыла в начале второго раунда проходящей в виде турнира игры, которая была устроена для увеселений. Оставшуюся часть состязания девушка была вынуждена наблюдать с боковой линии.
Не то, чтобы она возражала. Лилиан не хотелось играть. Она могла узнать гораздо больше, со стороны наблюдая, как взаимодействуют игроки. В игре проявлялись очень многие индивидуальные черты характера.
Габби, конечно же, была великолепна. Казалось, на этом свете нет почти ничего, что она не могла бы сделать, и Лилиан не могла сдержать улыбки, глядя на энтузиазм и слушая смех подруги. В равной степени она была рада отметить пристальные взгляды, которые бросали на Габби некоторые джентльмены из публики.
У оставшихся игроков был различный уровень мастерства. Лилиан заметила, что леди Филиппа, дочь графа, делала вид, что теряет равновесие каждый раз, когда совершала удар, поскольку стояла рядом с Саймоном, и он мог поддержать девушку, когда её пошатывало.
У дочери маркиза, леди Терезы, выходили настолько неточные удары, что Лилиан не могла поверить, что это получалось неумышленно. По-видимому, глупая девчонка не хотела выигрывать у Саймона или любого другого подходящего на роль мужа мужчины, поскольку в первом раунде, играя с другими леди, у неё отлично получалось.
Леди Энн, невеста герцога Уэверли, играла с точностью до наоборот. В своей игре девушка была осторожна и спокойна, но каждый раз, когда у неё получался прекрасный удар, Лилиан замечала, как её глаза освещались искренним ликованием. За это леди Энн стала ей почти нравиться.