В Кириллове я разгадал человека, для которого его любимая работа — это жизнь. Мне очень хотелось помочь этому человеку жить полноценной, полнокровной жизнью, устранив из нее все то, что мешало. Многократно взвесив все «за» и «против», я считал, что сумею преодолеть все трудности и спокойно провести как само оперативное вмешательство, так и послеоперационный период. Может быть, другому пациенту в таком состоянии я бы и отказал в оперативной помощи и не стал бы оперировать его…
Операция шла как обычно. Все — как у всех. Только ткани чуть плотнее, чуть «жестче», чуть больше кровоточат…
Я уже заканчивал формирование заднего клиновидного дефекта в задних анатомических структурах и «освободил» три спинномозговых корешка. Оставался последний — четвертый. В последний момент, когда тонкими костными щипцами-кусачками Янсона я удалял участок кости вблизи основания корешка, возникло ранение плотно припаянной к кости воспалительным процессом твердой мозговой оболочки. Это ранение, видимо, распространилось и на глубжележащие оболочки спинного мозга, т. к. на месте разрыва оболочек появилась капля чистой и прозрачной, как слеза, светлой жидкости.
Я нашел место ранения: это была щель шириной менее одного миллиметра и длиной в четыре-шесть миллиметров. Такие осложнения случались и у других оперированных мною пациентов, и всегда они заканчивались благополучно, без каких-либо последствий. И в этот раз я поступил, как обычно. Тончайшими атравматичными — не повреждающими ткани, через которые они проводятся, — иглами я наложил четыре шва, которыми и свел края щелевидного дефекта в твердой мозговой оболочке. Для большей уверенности в надежности и состоятельности швов, для придания им большей герметичности, поверх них уложил кусочек мышцы — мышечный пластырь, который прикрыл область бывшего дефекта. Спинномозговая жидкость перестала подтекать. Шов казался надежным и прочным, «инцидент» — исчерпанным. Я благополучно завершил вмешательство. Кириллов перенес операцию спокойно, «без особенностей».
В послеоперационном периоде тоже все было хорошо. Не возникло каких-либо беспокойств за состояние больного. Не возникло и осложнений. Так мне казалось…
На десятые сутки были сняты швы и наложен большой гипсовый корсет. Как обычно. Как у всех пациентов, оперируемых мною по поводу бехтеревского горба. И эту процедуру Кириллов перенес хорошо. А вот назавтра, когда он сделал попытку встать на ноги, из-под нижнего края корсета потекла светлая, прозрачная жидкость, чуть окрашенная кровью. Когда мне сообщили об этом, я понял, что случилось: видимо, ранение твердой мозговой оболочки на сей раз не прошло бесследно. Видимо, из небольшой щели в оболочках спинного мозга все время капля за каплей подтекала спинномозговая жидкость и скапливалась в глубоких отделах раны. И скопилось ее много. И вот когда пациент встал на ноги, то под воздействием тяжести и давления эта скопившаяся в ране жидкость вытекла через разошедшиеся края раны. Так мне представилось случившееся в первый момент, когда я услышал об этом. Правда, могло быть и иначе. Эта жидкость могла скопиться в ране до ушивания дефекта в оболочках спинного мозга и утаилась от моих глаз при зашивании раны в мышечных щелях. В силу каких-то причин она не всосалась тканями раны и вот теперь вышла наружу. И, наконец, это могло оказаться скопившейся в ране тканевой жидкостью, которая вышла наружу. Три вероятные возможности, которыми можно объяснить возникшее осложнение!