Я думаю, со временем П. С. Стрелков исправится. Просто до сих пор он жил в тепличных условиях: дома — профессорский сынок, а на работе за широкой спиной М. С. Рабиновича и А. А. Рухадзе. Когда он поймет, почем фунт лиха, — станет мягче. Этот процесс уже начался — годы берут свое. Я считаю, что с этой проблемой он успешно справляется.
Вот и все, что я хотел бы сказать о моем секторе, который сейчас формально в другом отделе, но фактически со мной. Я еще хотел бы из этой лаборатории (сейчас так называется) «выжать» Государственную премию России, премию за создание новой области науки — релятивистской плазменной СВЧ-электроники. И это должна сделать лаборатория П. С. Стрелкова, лично он и его ученики, реализовать не только генератор, но и плазменный СВЧ-усилитель с перестраиваемой частотой и работающий в периодическом режиме. Я в это верю, я этого от них требую! Мои мечты сбылись — обе задачи в лаборатории успешно решены и в этом определяющая роль принадлежит П. С. Стрелкову.
Кафедра электроники физического факультета МГУ
Здесь временно перейдем от ФИАН и ИОФАН к физическому факультету МГУ, ибо я попал туда благодаря некоторым людям, и работа там свела меня со многими интересными людьми, о которых я и хотел бы рассказать.
Попал я на физфак МГУ в 1966 году по предложению Д. Ф. Александрова, моего ученика и друга, о котором речь пойдет ниже. Тогда он только защитил кандидатскую диссертацию (я был у него оппонентом) и, естественно, сам на факультете еще ничего не значил. Попросил поспособствовать моему появлению на кафедре электроники А. А. Кузовникова, который тогда был секретарем партбюро факультета и близким А. Ф. Александрову человеком. Тот в свою очередь привлек к этому делу Р. В. Хохлова, который с большим трудом «пробил» меня через декана В. С. Фурсова наперекор словам последнего — «только через мой труп». Дело в том, что я заканчивал не физфак МГУ, а МИФИ, а для В. С. Фурсова было немыслимо, чтобы на физфак преподавателем был приглашен человек, не окончивший физфака.
Поскольку роль Р. В. Хохлова в этом деле была определяющей, то и начать я хочу с него. Человек он был несколько восторженный: вместе с такими фундаментальными проблемами, как нелинейная оптика, когерентные рентгеновские источники, он с интересом занимался сомнительной, я бы сказал жульнической (в том смысле, что многие жулики на этом руки грели) «наукой», такой как телекинез, экстрасенсорика и т. п. На мой взгляд, внимание к таким проблемам вполне оправданно, по крайней мере, в большей степени, чем непримиримая позиция, какую занимает В. Л. Гинзбург: тех, кто занимается системами, для описания которых не применима теория возмущений и для которых не известно основное состояние, надо «стрелять». Теоретическая физика обладает единственным методом — методом малого параметра; все остальное — от лукавого. Это мои слова, произнесенные на Международной конференции по теории плазмы в 1972 году в Киеве по поводу работ по сильнонеидеальной плазме. С тех пор, в частности, и под влиянием Р. В. Хохлова я стал терпеливее относиться к «лженауке» и даже довольно часто предоставляю на моем семинаре трибуну «лжеученым», что вызывает сильное раздражение В. Л. Гинзбурга. Странно, ведь сам он с упоением занимается «лженаукой», а именно — высокотемпературной сверхпроводимостью. На мой взгляд, хотя такое явление и существует, это чистой воды лженаука по своей научной и прикладной значимости.