Зато пластинка, которую они записали с Нино, пользовалась бешеным успехом — куда лучше, чем все прочие его диски за последние годы. Но здесь сыграли свою роль и его имя, и талант Нино. Сам-то Джонни понимал, что ему больше не петь.
Раз в неделю, как и договаривались, он обедал с первой женой и девочками. Несмотря на всю свою занятость, он не нарушал раз и навсегда заведенного обычая. Но ночевать с Джинни не оставался. Теперь, освободившись официально от уз второго брака, он вновь стал холостяком и, по голливудским меркам, завидной партией, однако юные звездочки перестали нравиться Джонни. В нем появился некий снобизм, и к тому же не хотелось становиться добычей молодых хищниц, а звезды, находящиеся в зените славы, не торопились оделить его своим вниманием.
Более всего удовлетворения, как ни странно, приносила работа. По вечерам иногда, вернувшись домой в полном одиночестве, он ставил на проигрыватель какую-нибудь из собственных старых пластинок, наполнял бокал и слушал, изредка подпевая.
Все-таки Бог щедро одарил его талантом! Он ведь действительно был раньше хорошим певцом, сам не зная этого. Даже если не касаться необыкновенного тембра, полученного от рождения, в его песнях было настоящее искусство, был подлинный артистизм и, чего он тоже никак не осознавал раньше, всепоглощающая любовь к пению. А теперь, когда пришло понимание, голос изменил ему. Он сам угробил Богом данный дар, утопил его в вине, куреве и разврате.
Время от времени на огонек заскакивал Нино, подсаживался, выпивал рюмку-другую, тоже слушал. Джонни говорил ему с сарказмом:
— Что, брат, завидно? Тебе, паразиту, в жизни так не спеть, а?
— Где уж, — улыбаясь широкой и доброй улыбкой, соглашался Нино, но голос его звучал сочувственно, будто он умел читать все мысли Джонни, даже самые горькие и затаенные.
До начала съемок оставалась ровно неделя, когда наступил день определения лауреатов премии Академии. Джонни собрался на торжество и позвал с собой Нино. Тот отмахнулся: какого черта?
— Дружище, — сказал ему Джонни, — я ведь ни разу не просил тебя об услуге? А сегодня мне нужна твоя поддержка. Пожалуйста, давай поедем вместе. Ведь, хоть я и знаю, что «Оскара» мне не видать, услышать это со сцены будет печально. А кто посочувствует мне из тысяч людей, сидящих в зале? Разве что ты, единственный.
Нино несколько растерялся. Потом сказал.
— Раз так, я, конечно, поеду, само собой, — и, помолчав, закончил: — Наплюй на ихний приз, если не дадут, пусть жрут сами. А ты пойди и напейся до потери пульса, я уж пригляжу за тобой. Сам ни капли в рот не возьму по такому случаю. Как считаешь?