Миллер стоял над ней. Ее лицо не было лицом Джули из его фантазий. У настоящей женщины оказался более широкий подбородок, и нос не такой прямой, как ему помнилось. Он не замечал, что плачет, пока не попытался смахнуть слезы, ударив перчаткой о щиток шлема. Пришлось поморгать, чтобы зрение прояснилось.
Столько времени. Такой путь. И вот к чему он пришел.
— Джули, — сказал он, опустив свободную руку ей на плечо. — Эй, Джули, просыпайся. Мне придется тебя разбудить.
Аптечка была при нем. Он мог бы впрыснуть ей адреналин или амфетамины, а вместо этого ласково тормошил, как тормошил Кандес сонным воскресным утром, когда та еще была его женой в далекой, почти забытой жизни. Джули нахмурилась, открыла и закрыла рот.
— Джули. Надо просыпаться.
Она застонала и подняла бессильную руку, чтобы отмахнуться.
— Вернись ко мне, — сказал он. — Пора возвращаться.
Она открыла глаза. Уже не человеческие глаза — в белке свились черные и красные волокна, радужка светилась голубым, как те светляки. Перестала быть человеком, но осталась Джули. Ее губы беззвучно шевельнулись. А потом она произнесла:
— Где я?
— На станции Эрос, — сказал Миллер. — Только она уже не та, что раньше. И даже не там, где раньше, но…
Он попробовал рукой постель из нитей и решился пристроиться на краешек. Тело ныло от усталости и ощущалось легче, чем должно было. Не так, как при микрогравитации. Неестественная легкость не имела отношения к усталому телу.
Джули еще раз попробовала заговорить, сбилась, сделала усилие и начала снова:
— Кто вы?
— Да, мы ведь формально не знакомы, верно? Меня зовут Миллер. Я работал детективом на службу безопасности «Звездной Спирали» на Церере. Твои родители нас наняли, хотя это было скорее через «друзей наверху». Мне полагалось тебя найти, сграбастать и отправить обратно в колодец.
— Заказ на похищение? — Ее голос окреп, взгляд сосредоточился.
— Обычное дело, — ответил Миллер и вздохнул. — Хотя я его вроде как завалил.
Веки затрепетали, закрылись, но она продолжала разговор:
— Со мной что-то случилось.
— Да, это точно.
— Я боюсь.
— Нет, нет, нет. Не бойся. Все хорошо. Правда, все перевернулось вверх ногами, но это ничего. Слушай, сейчас вся станция несется к Земле. Очень быстро.
— Мне снилась гонка. Я возвращалась домой.
— Да, только нам надо остановиться.
Ее глаза опять открылись. Она выглядела потерянной, измученной, одинокой. Из уголка глаза скатилась слеза, мерцающая голубым светом.
— Дай мне руку, — попросил Миллер. — Нет, правда, я хочу, чтобы ты за меня кое-что подержала.
Она медленно подняла руку — водоросль в тихом течении. Он взял свой терминал, вложил ей в ладонь и прижал большой палец к кнопке «мертвой руки».