— Ах вот как… но сейчас уже люблю…
— Слушай, Воган, что происходит? Ты не отвечаешь на мои письма, потом заявляешься в суд и устраиваешь там шоу. — И она озадаченно нахмурилась.
— Э-э, видишь ли, дело в том, что пару недель назад… двадцать второго октября, если быть точным, где-то после полудня, думаю, я…
— Что?
— Вроде как… родился заново.
— Ты что, принял крещение? — Она смотрела с откровенным подозрением.
— Нет, что ты! Выходит, судя по твоим словам, прежде я не был христианином. Надо же, а я и не знал.
— О чём это ты?
— Я неделю провел в больнице, после обратимой амнезии.
— После чего?
— Ну, из моего сознания сами собой стёрлись всё личные воспоминания. Я забыл, кто я такой, свою семью, друзей, забыл собственное имя. И память всё ещё не вернулась. Мне рассказали, что мы с тобой женаты пятнадцать лет, а знакомы вообще двадцать. Но сейчас, стоя здесь, в кухне, я чувствую себя так, словно разговариваю с тобой впервые в жизни.
Она долго с подозрением разглядывала меня.
— Да пошёл ты!
— Это правда. Можешь позвонить в больницу…
— Чушь собачья. Не знаю, что ты затеял, но этот дом ты не получишь! — Когда она ругалась, акцент становился заметнее, — легкий скаус[6], чуть ослабленный двумя десятилетиями жизни на юге.
— Ну вот, и Гэри рассказал мне, что мы с тобой разводимся, хотя я совершенно не помню почему. Доктор сказал, что триггерным моментом для развития амнезии стал стресс, который я испытывал при разрушении брака.
— Стресс, который ты испытывал! Да тебя тут вообще никогда не было, чтобы хоть что-то почувствовать! Ты вечно торчал на работе допоздна или болтался где-то со своим Гэри, а вот я-то как раз и переживала этот самый стресс, причем в одиночестве, и, кстати, ни о чём не забыла!
— Какая милая кухня, такая по-настоящему домашняя.
— Ты что, совсем чокнутый, Воган? И зачем ты так похлопываешь пса, ты что, не знаешь, что он этого не выносит…
— Не знаю! Я вообще ничего не знаю. Большую часть минувшей недели я провел в больнице с браслетом на руке, на котором было написано: НЕИЗВЕСТНЫЙ БЕЛЫЙ МУЖЧИНА. Вот, смотри, он у меня ещё сохранился. А вот медальон на шее, видишь? На нём моё имя и контактные телефоны — на случай, если мозг опять отключится и я опять потеряюсь, не понимая, куда идти и кому звонить.
Мэдди грохнула передо мной кружку с чаем.
— А сахар есть? — робко спросил я.
— Ты пьёшь без сахара.
— Вот и Гэри так говорит. Он ещё считает, что я курю.
Она склонилась ко мне, потянула носом.
— Вот что не так — от тебя не несёт табачищем. Поверить не могу — ты сумел-таки бросить.
— Я не бросал. Эта зависимость, как я понимаю, стёрлась из моего мозга вместе со всем остальным.