— Да нет, я абсолютно счастлив. Сестрички очень добрые. Абсолютно восхитительные.
Поистине «абсолютно восхитительно», что мой отец не сказал ни одного дурного слова о своём нынешнем положении. Не знаю, чего я ждал — усталости, страха, раздражительности, страданий, но эта жертва болезни сердца проявляла невероятную сердечность.
На тумбочке рядом с кроватью я заметил открытку, подписанную «Дилли».
— Красивая открытка.
— Благослови Господь девочку. Такая заботливая.
Я прислушался к его прерывистому дыханию. Попытался представить, как этот человек держит меня за ручку, переводя через дорогу; или как мне, малышу, доверяют переключать скорости в автомобиле; или как мы вместе гоняем футбольный мяч в каком-то воображаемом саду. Но реальных воспоминаний так и не родилось.
— Помнишь, как мы играли в футбол, когда я был маленьким? — осторожно спросил я.
— Разве такое забудешь? Ты вечно был… — он помедлил, словно старый мозг с трудом подбирал правильные слова, — таким бестолковым.
Я хихикнул.
— Но я же был совсем ребенком.
— Ничего подобного. Даже когда стал старше. Никуда не годился! — На измученном лице появилась тень улыбки.
Так, всё ясно, отец путается в воспоминаниях, надо менять тему.
— Футбол, пожалуй, никогда не был моим сильным местом. Гэри вспоминает, как я пел в ансамбле.
— О да! Ну и голос!
— Э-э… спасибо.
— Как будто кота за хвост тянут.
— Что?
— Жуткий.
— Ха! Просто старшему поколению вся рок-музыка кажется странной.
— Публика аплодировала…
— Ну вот видишь…
— …вяло. Ровно пока ты пел…
Похоже, мы всегда подтрунивали друг над другом, но я как-то не ожидал подобной грубости от малознакомых людей.
Но, успокоившись, я понял, как замечательно, что отец сохранил способность подшучивать надо мной даже на больничной койке. Это демонстрировало нашу близость. Наверняка таким образом папа выражал свою любовь и привязанность.
— Но это всё ерунда, — объявил древний мистик, видевший нечто, непостижимое для его ученика. — Потому что главное в своей жизни ты выбрал правильно. — Сейчас голос звучал совершенно серьёзно.
— Что именно — работу?
— Нет. Свою жену. — С невероятным усилием он повернул лицо ко мне. — Ты женился на правильной девушке. — Он дышал всё тяжелее, мне приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова, звучавшие из-под маски. — Вы двое. Идеальная пара. — И прикрыл глаза, наверное представив, как я сегодня вечером встречусь с Мадлен, и радуясь этому образу.
Думаю, физическое состояние моего отца придавало дополнительной ценности его словам. Любое утверждение, прозвучавшее со смертного одра, кажется значительным. Можно испустить дух со словами: «Всегда снимай пальто в помещении, иначе не сможешь согреться», и слушатели будут благоговейно кивать мудрости этого откровения. Но мой отец потратил свои последние выдохи, чтобы сказать, что мы с Мадлен идеальная пара, — впервые хоть кто-то сказал что-то доброе о нашем браке.