Когда вернулся стюард, я спокойно стоял у двери буфетной.
— Простите, сэр. Котел чуть теплый. Зажечь спиртовку?
— Не нужно.
Я медленно вышел на палубу. Теперь делом совести было подвести корабль как можно ближе к берегу. Он должен спуститься за борт, как только корабль начнет поворачивать. Должен! Для него возврата не было. Я перешел на подветренную сторону, и сердце у меня замерло, когда я увидел, как близок берег. При других обстоятельствах я не стал бы медлить ни минуты. Второй помощник с беспокойством следовал за мной.
Я продолжал смотреть вперед, пока не овладел своим голосом.
— Судно одолеет поворот, — спокойно сказал я.
— Вы собираетесь это испробовать, сэр? — недоверчиво проговорил он.
Я не обратил на него внимания и повысил голос, чтобы, быть услышанным рулевым:
— Держать круче к ветру!
— Есть, сэр!
Ветер обвевал мои щеки, паруса спали, все замерло. Напряженно следить, как растет и сгущается туманная масса земли, было мне не по силам. Я закрыл глаза. Корабль должен подойти ближе. Должен! Тишина стала невыносимой. Быть может, мы стоим на месте!
Когда я открыл глаза, кровь бросилась в голову от зрелища, представшего передо мной. Черный южный холм Ко-ринга, казалось, навис прямо над кораблем, как громоздящаяся глыба вечной ночи. На этой огромной черной массе не видно было ни одного огонька, не слышно было ни одного звука. Она неудержимо скользила нам, навстречу и, казалось, до нее уже можно дотянуться рукой. Я видел смутные фигуры вахтенных; они столпились на шкафуте и в немом ужасе смотрели на берег.
— Вы хотите идти вперед, сэр? — осведомился нетвердый голос у моего локтя.
Я не обратил на него внимания. Я должен был идти дальше.
— Держать круче. Не задерживай. Сейчас это не годится, — предостерегающе сказал я.
— Я плохо вижу паруса, сэр, — ответил мне рулевой странным, дрожащим голосом.
Достаточно ли близко мы подошли? Корабль уже вступил в береговую тень, в самую ее черноту; быть может, она уже поглотила его; он подошел слишком близко, и мне его уже не вернуть, — он ушел от меня навсегда.
— Позовите старшего помощника, — сказал я молодому человеку, притихшему подле меня, — И всех наверх!
Эхо гористого берега усилило мой голос. Несколько голосов крикнули дружно:
— Мы все на палубе, сэр!
И снова тишина. А большая тень подкрадывалась ближе, громоздилась выше, и нигде ни света, ни звука. Такая тишина спустилась на корабль, что, казалось, мы медленно плывем на барке смерти в самые врата Эреба.
— Боже мой! Где мы?
Это простонал возле меня старший помощник. Он был как громом поражен и словно лишился моральной поддержки своих бакенбард. Он всплеснул руками и буквально взвыл: